недолго думая сунула лампу в руки ближайшей из девушек.
– Она проводит вас, милорд, – и вытолкнула служанку вперед.
Заметно побледневшая девушка, подняв лампу повыше, неверной походкой заспешила к темному лестничному пролету. Втянув голову в плечи, она торопливо семенила, с трудом удерживая в трясущейся руке тяжелую бронзовую лампу и чувствуя, как от ужаса сжимается сердце из-за присутствия за спиной этого страшного человека. Сопровождаемая звоном шпор и металлическим звяканьем кольчужных колец тяжелая поступь его гулким эхом разносилась под мрачными сводами башни; отбрасываемая светом лампы на стену тень его, громадная и гротескно-уродливая, напоминала подбиравшегося к жертве хищного зверя, в любое мгновение готового наброситься на нее.
У некогда отведенной Изабель Деверо комнатки служанка остановилась; переводя дыхание, распахнула перед ним дверь.
– Милорд, – и с поклоном отступила в сторону.
Де Бек подался к девушке – она, издав испуганное восклицание, отшатнулась – и резким движением вырвал из ее руки лампу. Дрожа, она прижалась к холодной каменной стене в попытке устоять на ослабевших ногах. Он переступил через порог; не оборачиваясь, глухим, неживым голосом велел:
– Уходи.
Перепуганная девушка медлила: ноги отказывались подчиняться ей. Обернувшись, он обжег ее горящим злобой взором.
– Убирайся!
Служанку словно ветром сдуло: сдавленно вскрикнув, она подхватила юбки и метнулась к лестнице. Не притворяя двери, Роджер шагнул внутрь; повесив лампу на вбитый в стену крюк, огляделся: когда-то здесь совсем недолго жила она – женщина, к которой он, сам того не желая, воспылал неугасимой страстью, и которая отвергла его. Женщина, перевернувшая его мир с ног на голову. Женщина, навсегда лишившая его покоя.
Подступив к узкому ложу, Роджер коснулся стылого покрывала – она спала в этой постели, разметав по подушке свои чудесные волосы цвета огненного золота. Взор его скользнул по убранству маленького полутемного помещения: из этого окна она любовалась раскинувшимися за замковой стеной живописными холмами; на этом стуле сидела за вышиванием. Запрокинув к высокому своду бледное, все еще покрытое дождевыми каплями лицо, он зажмурился, вызывая в памяти облик Изабель – когда, обнаженная, она стояла перед ним в ту памятную ночь в замке Карндокан. Вспомнил вкус ее мягких губ и нежность кожи, и то сладостное ощущение, когда погрузил свои пальцы в густой шелк ее волос – и ее слабый, жалобный стон, когда овладел ею. Его бросило в жар; он тяжело и часто задышал, скручивая пальцы в тугие кулаки и чувствуя боль от впивающихся в ладони ногтей. Сердце зашлось в мучительно-остром, нестерпимом желании – желании вновь коснуться ее, вдохнуть запах ее кожи и почувствовать тепло ее тела. Заглушая рвущийся из груди стон, он скрипнул зубами.
Внезапное осознание того, что все это вместе со своей любовью она вскоре отдаст другому, отрезвило его. Он раскрыл