один из шаманов признался, что лично наложил на эти свитки проклятие чумы в случае кражи. Впав в гнев, Марий убил всех шаманов и дотла сжег деревню. От истощения сил он и сам упал, потеряв сознание. Утром следующего дня его разбудил плач ребенка, который доносился поодаль от деревни. Детей было двое. Близнецы. Марий не смог оставить их беспомощными и решил найти для них новый дом, но по возвращении в свою деревню решил оставить их у себя, сильно привязавшись к младенцам, назвав одного О’Хана, а другого – О’Хари. Прошли годы, и дети уже стали мужчинами, а Марий постарел. Марий стал вождем деревни. Люди поклонялись ему, считая его богом. Детей он научил всему, что знал сам, а те обучили своих воинов. Даже Римская империя не смогла покорить эту небольшую деревню. Ее обитателей римляне прозвали беллаторами, то есть воинами. Настал день, когда Марий скончался. Решалась судьба трона, советники-интриганы настроили близнецов друг против друга, развязав между братьями войну.
– Ну а дальше-то что было? – с нетерпением спросил я, раскачиваясь, будто наркоман в ожидании дозы.
– Ну, если честно, я сам не знаю…
Разочарование…
– Да, порадовал ты меня, – произнес я, разочарованно вздохнув.
– Теперь, когда ты знаешь историю Мария, станет более понятной суть этой реальности – единственной реальности нашего мира.
Стараясь выглядеть мудрым, он прищурил глаза, покачивая головой.
– Ты хочешь сказать, что все эти магические штучки и шаманы, воскрешающие людей, на самом деле существовали?
– Это тебе не магические штучки, а специальные техники, и для их использования недостаточно иметь волшебную палочку. Не веришь – валяй! Сам скоро во всем убедишься, – обиделся Аартур.
Господи, ну не могу же я просто взять и поверить его словам! Это то же самое, что прочесть греческую мифологию и утверждать, что на Олимпе живут боги.
День тем временем клонился к вечеру, на улице на деревянных столбах вдоль дороги зажглись фонари. Желудок напоминал, что наступило время ужина.
Через дверь виднелись силуэты людей, сновавших туда-сюда. Шумная улица напоминала рынок в разгар дня. Напротив нашей двери остановился мужской силуэт: раздался стук, и мужчина что-то невнятно сказал.
Аартур, валявшийся на тахте как мертвый. Я заставил себя подняться и открыть дверь. На пороге стоял молодой смуглый парень, примерно наш ровесник. Кстати, ему идет борода. Я вспомнил, что уже видел его – на перекрестке с остальными «новобранцами».
– Если хотите есть, то вам следует поторопиться, – сообщил он. – Да, кстати, столовая – это здание, где нарисованы вот такие иероглифы, – нарисовав их на салфетке, он протянул ее мне.
Тон его был таким, будто он уже полностью освоился. Услышав слово «столовая», Аартур, который вновь было принял положение лежа, молниеносно спрыгнул с тахты, всем своим видом показывая, что абсолютно готов отправиться ужинать.
Несмотря