бы другая страна. В реальности же в трагедии чаще всего винят… Путина. И, что самое смешное, так думает, похоже, и сам Путин. Это видно было в его загнанном взгляде в дни, когда он прилетел в Крымск сразу после наводнения, чтобы «разруливать». Ведь Путин – тоже плоть от плоти «совка», и именно эта общность «ментального тела» со своими согражданами существенно помогает ему столько лет удерживаться у власти.
Пленники конспирологии[5]
Советское наследие делает обитателей всего постсоветского пространства людьми абсолютно открытыми в отношении всяческих «теорий заговора». Страсть наших «пикейных жилетов», причем практически независимо от возраста, материального статуса и социального положения, обсуждать самые заковыристые и самые порой абсурдные версии, касающиеся «тайных правительств», жидомасонов и т. д., давно уже вошла не только в художественную литературу, но и в анекдоты и поговорки.
Откуда в нас такая детская готовность поверить в «скрытую подоплеку» или «второй смысл» известных событий? Откуда эта массовая готовность читать «между строк» все, даже телефонный справочник? Разгадка проста: ведь сама политическая реальность СССР была бесконечно обманчивой. Устройство политической системы, каким оно было описано в сталинской Конституции СССР, ни в малейшей степени не соответствовало тому, как была устроена политическая система на самом деле.
Реальные решения, по которым впоследствии жила вся страна, принимались на уровне КПСС, в цепочке «райкомы – горкомы – обкомы – ЦК КПСС».
Это и была настоящая власть в стране – власть, на которую обычный житель страны не имел ни малейшего влияния даже на формальном уровне. Комитеты КПСС принимали решения, обязательные для всех, – но при этом реальных прав избирать их не имели не только беспартийные, но и 20 миллионов так называемых «рядовых коммунистов». Рядовые коммунисты, не входящие в номенклатуру, могли повлиять на кадровый состав партийных комитетов примерно в той же степени, что и прочие граждане СССР, то есть – ни в какой. Все формировалось «сверху вниз».
При этом, исходя из советских же законов, было невозможно даже объяснить – а почему, собственно, власть Партии так велика? С какой стати органы КПСС напрямую вмешиваются во все стороны жизни, произвольно тасуют органы управления везде – на заводах, в газетах, в армии, в милиции? Такие вопросы не то что «не принято» было задавать. Долгое время, почти до самого конца СССР, эти вопросы задавать было нельзя, поскольку сам вопрос квалифицировался как «попытка поставить под сомнение руководящую роль Партии». За такое в советской действительности была предусмотрена уголовная ответственность, а в самые лихие, 30–40 годы мог грозить и расстрел.
Советский человек жил с четким ощущением, что все эти «президиумы верховного совета» и «советы народных депутатов» – не более чем пышная бутафория, а настоящая власть совсем не здесь, законы – ничто, «позвоночное право» – все. Но говорить об этом вслух – ни в коем