твоим следовать за мной, вот и не тратьте моё время попусту.
Стар он был уже по меркам воинства и, по мнению Ромы, но крепка была его хода и рука, любовно поглаживающая мушкет, а глаз его был зорок, меток и мудр. Как ни странно, Роме он даже по душе пришёлся. И он даже готов был поспорить на свою шапку, что это было взаимно. Такие старые воины уважали смелость, а смелым Рома был.
Кобыльи конюшни разводили лошадей русской породы и иноземных. Работы в них было много, и, скажем так, не самой приятной. Но труд этот был честным, как и еда и угол свой, получаемые за неё. В крепости Роману приходилось тоже много работать, но то было бесперспективно, а здесь были возможности. Теперь он это понимал, и рад был, что они с товарищами был приняты туда.
Так же, к своему удивлению, Роман начал проникаться к опричнине. Нет, не к той жестокости, которую они чинили, а к их вере: вере сильной и в царя, и в церковь. И самое главное – у неё, у веры-то, была праведная цель.
В конце XVI века в новгородских землях, а затем и в Москве распространилась ересь жидовствующих. Еретиками были священнослужители, отрицавшие многие основополагающие каноны Православной церкви. В 1569 году даже было сожжено несколько людей за употребление в пищу запрещённой церковными правилами телятины.
И вот как раз идеологическим смыслом опричнины было просеивание для отделения добрых семян православной соборности от еретических мудрствований.
Еретики, которым удалось остаться в живых, ушли в тень, и многие о них забыли. Однако, на второй год неурожая, люди стали вспоминать и задумываться о природе такого лиха, и если голод был врагом объяснимым, то чума была врагом, которого нельзя было ни увидеть, ни убить, и её могли объяснить лишь колдовством.
Самим царём был учрежден монашеский орден, члены которого становились не просто царскими слугами, а рыцарями веры, железной рукой которых должна была искореняться нечисть.
Сабли, наконечники стрел и серповидные лезвия их черешковых топоров (бердышей) были из чистого серебра, окропленного святой водой, и носили они чёрные одежды, как у опричников, с тем лишь отличием, что слева на груди у них была нашита белая лилия – символ чистоты и правосудия.
Спустя неделю со дня приезда в слободу Романа посетил гость, да не просто гость, а добрый человек, взявший его на работу в конюшни.
Имя носил он царское – Лев, и в ордене он был кем-то вроде духовного лидера и наставника. Поговаривали, что это с его подачи царь учредил орден, ибо бывал ранее Лев на Западе, да не только, и видел своими глазами и зло, и его деяния, и знал способы борьбы с таковым.
– Обжился ты, как я погляжу. – Лев зашёл прямо в конюшню, совершенно не смущаясь ни навозу, ни запаху. – Молодец! Я наблюдал за тобой, – продолжил он, не дав Роману и слова вставить, – с того самого дня, как увидел, как ты лошадь обуздал. Не было в тебе страха