перегнулась через спинку сиденья и вытащила бумажный пакет. -У меня есть кое-что для тебя.»
Борис взял мешок и открыл его. Внутри лежал топор со стальной ручкой и резиновой рукояткой. Топорик лежал в толстом кожаном футляре с медной петлей на поясе.
– Прикрепи его себе на пояс. Мать заговорила, не глядя на него: Теперь на дороге стояло несколько фермерских грузовиков, и ей приходилось лавировать между ними и следить за движением. – Человек в магазине сказал, что он вам пригодится, в лесу с твоим отцом.» – Примерь его. Посмотри, как он смотрится на твоем поясе.»
В обычной ситуации он сказал бы «нет»,», что топор на поясе выглядит слишком по-дурацки. Это были обычные вещи, которые он говорил. Но голос у нее был тоненький, как будто что-то тоненькое ломалось, если к нему прикоснуться, и ему стало стыдно, что он с ней не разговаривает. Зная то, что он знал, даже несмотря на гнев, раскаленную добела ненависть к ней, он все еще чувствовал себя виноватым из-за того, что не разговаривал с ней, и поэтому, чтобы потакать ей, он ослабил ремень и вытащил правую сторону, и надел топор, и снова застегнул ремень.
– Подвинься, чтобы я могла видеть.» Он заерзал на сиденье, чувствуя себя немного нелепо.
Она кивнула. – Прямо как разведчик. Мой маленький разведчик. И в ее голосе была нежность, какая была у нее, когда он был маленьким, и нежность, какая была у нее, когда он был маленьким и больным, и простуженным, и она гладила ему лоб, жжение снова вспыхнуло в его глазах, и он отвернулся от нее и посмотрел в окно, забыл о топоре на поясе и так добрался до самолета с топором на поясе.
Из-за того, что самолет летел из маленького аэропорта, там не было никакой охраны, и самолет ждал его, с работающим двигателем, когда они доехали, он схватил свой чемодан и сумку и побежал к самолету, не останавливаясь, ему было некогда снять топор. Значит, он все еще висел у него на поясе. Сначала он смутился, но пилот ничего не сказал, и Борис забыл об топоре, когда они взлетели. Запах не проходил-кабина была заполнена запахом газа и это было неприятно. Борис снова повернулся к пилоту, который, положив обе руки на живот и морщась от боли, снова потянулся к левому плечу.
– Не знаю, малыш… – едва слышно прошипел пилот. – Здесь ужасно болит. Сильно болит. Думал, я что-то съел, но ……»
Он остановился, почувствовав новый приступ боли. Даже Борис видел, насколько все плохо – боль заставила пилота откинуться на спинку сиденья.
«У меня никогда не было ничего подобного…» Пилот потянулся к выключателю микрофона, его рука поднялась по небольшой дуге от живота, он щелкнул выключателем и сказал:…»
И тут его словно молотом ударило, так сильно, что он, казалось, вжался в сиденье, и Борис потянулся к нему, сначала не понимая, что это такое, не зная.
А потом понял.
Борис знал. Рот пилота окаменел, он выругался и, схватившись