вращении винта свидетельствует о разбалансировке лопастей, вследствие коррозии и деформации от длительного простоя». Всё это конечно звучит очень увлекательно, но авторитет древних знаний, откуда-то взявшихся на не очень древнем сайте, стал немного пошатываться на зыбкой почве доверия, в сравнении с действительным опытом медицины. С одной стороны, я хотел избавления от недуга, а не усугубления; с другой – конечной целью практик являлось овладение искусством полёта. Но я не хотел летать, я хотел ходить по земле, как все. Поэтому они не подошли мне совершенно. После этого я как-то остыл к чудесам.
В общем, после долгих измышлений, взвешиваний, я обрёл своё собственное мнение и решил раз и навсегда избавиться от якоря, чтобы паруса, вдохнувшие щекотного ветра, наконец сорвали судно в свободное плавание. Сегодняшний уровень хирургии позволяет многое, особенно если это лишнее и удаление сего никак не скажется на жизнедеятельности. Особенно если это лишнее как раз является угрозой жизнедеятельности. Страх осложнений смыл обратную дорогу. Мчусь по горному серпантину вниз, на секунду опережая оползень, заботливо укрывающий дорожную разметку. Мотор с рёвом вдыхает дорогу под капот, ускоряясь до предела. Зеркала заднего вида, разбитые в порыве, никак не могли отыскать недостающие детали мозаики, чтобы отразить полную картину происходящего за спиной. Взгляд снова скакнул на разбитое лобовое стекло и на целое зеркало заднего вида, по которому я ориентируюсь, двигаясь задним ходом. Медленный, но ничуть не отстающий поток грязи не оставлял шансов для сомнений, я мог быть похоронен под ним, либо мог разбиться в ущелье, промахнувшись мимо дороги. Ещё никогда выбор между жизнью и смертью не был настолько очевиден. В голове вспыхивали настолько понятные теперь упоминания про опыт смерти, переоценку ценностей и элементарный инстинкт самосохранения. Я никогда не верил в существование прошлых или будущих жизней. Не могу сказать, что сейчас верю. Но от полученного опыта не откажешься, так же как испытав один раз боль никогда её не забудешь, даже не сам физический аспект, а совокупность ощущений и переживаний, связанных с ней. Я вечно ехал по дороге, спасаясь от стихии. Мысль о том, что через секунду от меня ничего не останется, – вообще ничего – каким-то образом приводила в состояние нестерпимого желания пожить ещё хотя бы чуть-чуть, как бы не бывало невыносимо в жизни; понимание, что сейчас всё завершится – бампер уже был сжёван ненасытным монстром – вызывало ощущение: «И это всё? Я ещё бы смог, не так-то уж и трудно было. Да что там, даже самые тягостные моменты, на грани суицида, казались забавным спектаклем, с очень интересным, захватывающим и тонко продуманным сценарием – такое мог сочинить только Гений! Да я бы с радостью туда вернулся, и благодарил бы каждый день!». Кто решил свести счёты с жизнью или с кем жизнь решила свести счёты, в последний момент понимал то же, что понимаю сейчас