когда рядом ослепительно полыхали очевидные. Сегодняшнее моё мировосприятие не позволяет о чём-то жалеть, если только чисто условно. Ты веришь мне или нет, я летал, эта чёртова штука за спиной поднимала меня в воздух и я видел всё с совершенно другого ракурса, недоступного моему окружению. Но как я мог это понять, если больше никому подобное было просто недоступно и вызывало лишь недоверие? Кто воспитывает в нас идолопоклонников с самых пелёнок, раскланивающихся перед чужим авторитетом, но только не перед своим собственным ощущением? Только те, кто сами не способны хоть что-то в этом понять. А если добавить сюда конспирологию, то это просто заговор, чтобы никто не был достаточно смел для самопознания и революции ума. Достаточно простой механизм социального (а если грубее, то стадного) существа: если отличаться – то силой; если умом – то в рамках парадигмы, не пытаясь понять, а просто повторяя заученное. Даже самый свободномыслящий элемент социума начнёт проявлять нешуточную агрессию, когда узрит что-то действительно новое, не вяжущееся с его картиной мира. Настоящему «другому» не нужно пытаться отличаться, он скорее будет пытаться не отличаться, проявляя максимум адаптационных способностей. Просто, действительно другие люди будут выглядеть сумасшедшими, но именно они способны привнести что-то новое. Чтобы удержаться на этой зыбкой почве, нужно иметь под собой достаточный психический фундамент непоколебимости.
Я просто удалил пропеллер с мотором, будучи полностью уверенным, что принял взвешенное решение – а оно таковым и было. Социальная адаптация для меня была куда важнее нестандартности, так романтизируемой в медиа-сфере. Люди специальные тренинги всю сознательную жизнь посещают, чтобы выйти за пределы мышления – даже не понимая что за этими пределами, а за этими пределами, в первую очередь, полное непонимание, которое и так присутствует в избытке, – но в итоге просто переставляют свою палатку из поля в лес. Признаюсь, временами мне льстила моя запредельность, но лишь временами, потому что большую часть жизни это было одиночество и отчаяние. Добавить в этот экзистенциальный коктейль умение лекарей напевать убедительные баллады насчёт угрозы жизни, как в облучённой голове начинался мгновенный распад уверенности со взрывоопасным желанием избавиться от «инородного тела»: От такой нагрузки может не выдержать сердце; чрезмерное употребление сахара (служившего топливом) может привести к снижению иммунитета и бог весть каким ещё недугам; если трансмиссия начнёт ржаветь, это может вызвать заражение крови и гангрену. В общем, одни угрожающие жизни минусы, а из плюсов только возможность летать, ценность и перспективность которой вообще под вопросом. Тем более отсюда вырисовывается ещё один минус – во время полёта можно упасть и разбиться.
Наверняка возникнет вопрос, стал ли я счастливее после операции, стал ли социально адаптированнее? В общем-то,