особым умом, считал ниже своего достоинства обладателя высоких должностей и титулов участвовать в развлечениях такого низменного пошиба. Он высокомерно наблюдал за ними, не скрывая своего легкого презрения к бывшим сотрапезникам. Когда появился новый виночерпий с ликом ангела, он с неодобрением отнесся к нему, но не счел нужным уделять особое внимание этому персонажу.
Однако юный Ганимед прекрасно чувствовал себя в этой обители богов. Он не проявлял ни чрезмерной робости, ни скоропалительной заносчивости, этот внезапный поворот судьбы не ослепил его и не вселил в него скороспелых неумеренных надежд. Джордж наливал вино или мед в кубок короля и благонравно внимал его речам. Король Иаков любил поговорить, либо читая мораль своим сотрапезникам, либо развивая свои философские воззрения, – благодарная аудитория подобострастно внимала любому слову из уст монарха. Вид молодого красавца с приятной улыбкой на лице ангела услаждал его взор, вдохновлял мысль и очень быстро стал столь привычным, что он уже не представлял себе трапез без этого юного красавца. Налитый им в кубок напиток приобретал вкус нектара, вкушаемого богами на Олимпе.
Вскоре произошло событие, которое, казалось, должно было положить конец карьере юного виночерпия. Лакеи разносили суп, и сделавший неловкое движение служитель пролил жирную жидкость из массивной серебряной лохани на камзол виночерпия, непоправимо испортив его. Еще не привыкший к правилам поведения во дворце, в присутствии суверена Джордж Вильерс инстинктивно мгновенно повернулся и ударил виновника.
Здесь надо сделать отступление для объяснения, что в Англии существовал весьма специфический закон, запрещавший любое агрессивное поведение в присутствии короля, даже не направленное на его особу. Обнажить клинок, размахивать оружием, затеять драку, вызвать на дуэль – все это расценивалось как нанесение оскорбления его величеству и каралось смертной казнью. Граф Сомерсет, выполняя свой долг лорда-канцлера, поспешил отдать приказ незамедлительно схватить преступника. Все замерли, скованные смертельным страхом.
Но король, умнейший и милосерднейший из смертных, сам сочинявший законы и обладавший неоспоримым правом толковать их, нашел аргументы для того, чтобы вызволить это прекрасное создание из неумолимых лап закона. И Джордж Вильерс со своей обворожительной улыбкой вновь приступил к исполнению обязанностей виночерпия за королевским столом.
Двор был потрясен до самых основ. Все осознали, что орел вознес Ганимеда на Олимп. Лорд Кларендон[2]писал: «Вильерс возвысился столь быстро, что он не вырос, а взлетел, и фортуна настолько благоволила ему, что он достиг вершины, не будучи замечен у первой ступеньки лестницы. Если он сразу же не получил всего того, чего добился впоследствии, то лишь по недостатку напористости, а не фавора».
Так началась история этого героя, сумевшая перевернуть жизнь двух королей и одной королевы, озлобить целый