когда стало ясно, какую красоту создал театральный плотник. Сцена была поистине великолепна. К самому потолку вздымалась башня. Примерно посредине было окно, в котором горела лампа; за белой занавеской скрывалась Зара в чудесном серебристо-голубом платье; она ожидала Родриго. Он предстал перед ней во всем великолепии: с каштановыми локонами, в шляпе с пером, алом плаще, с гитарой и, разумеется, в сапогах. Опустившись у подножия башни на колени, Родриго разразился прочувствованной серенадой. Зара ему ответила и после музыкального диалога согласилась бежать вместе с ним. И вот тут наступил кульминационный момент представления. Родриго извлек откуда-то веревочную лестницу с пятью ступенями, бросил один конец Заре и предложил ей спуститься. Девушка робко выбралась наружу через окно, оперлась рукой о плечо Родриго и уже собиралась грациозно спрыгнуть вниз, но – увы! увы и ах! – забыла о собственном шлейфе. Он зацепился за оконный переплет, башня зашаталась, накренилась и с грохотом обрушилась, похоронив под обломками несчастных влюбленных.
Раздался дружный крик; из-под развалин высунулись брыкающиеся ноги в желтовато-коричневых сапогах, а вслед за ними показалась златовласая головка, воскликнувшая:
– Говорила я вам! Говорила!
Демонстрируя замечательное присутствие духа, дон Педро, жестокий отец Зары, бросился вперед и, вытащив из-под обломков свою дочь, поспешно обронил:
– Не смейтесь! Продолжайте играть, как будто ничего не случилось!
И, приказав Родриго подняться на ноги, с позором изгнал его из пределов королевства.
Хотя и потрясенный падением башни, Родриго бросил вызов пожилому джентльмену, отказавшись ему подчиниться. Его бесстрашный пример воспламенил Зару. Она также отказалась повиноваться отцу, и тогда он повелел заточить обоих в самой глубокой темнице замка. Пришел невысокий толстенький тюремщик с цепями в руках и увел влюбленных с собой. Выглядел он при этом изрядно напуганным, потому что забыл слова, которые должен был произнести.
Третий акт происходил в зале замка, куда явилась и Хейгар, дабы освободить влюбленных и погубить Гуго. Услышав его поступь, она прячется и видит, как он выливает оба снадобья в два кубка с вином и приказывает испуганному маленькому слуге:
– Отнеси их в камеры пленников и передай, что я сейчас приду.
Слуга отводит Гуго в сторонку, чтобы сказать ему что-то, и Хейгар подменяет кубки на два других, совершенно безопасных. Фердинандо, тюремщик, уносит их, а Хейгар вновь выставляет кубок, в который налит яд, предназначенный для Родриго. Гуго, которого после долгих песнопений мучит жажда, выпивает его, лишается рассудка и, попеременно хватая себя то за грудь, то за горло, в конце концов падает ничком и умирает, в то время как Хейгар в чрезвычайно сильной, мелодичной песне рассказывает о том, как покарала его.
Сцена получилась по-настоящему волнующей, хотя кое-кто мог бы с полным правом сказать, что неожиданно слетевший парик из длинных рыжих волос несколько смазал впечатление от смерти злодея. Гуго вызывали на бис, и он вышел к зрителям, держа за руку Хейгар, пение которой было признано куда