землю. Вдали чернел лес, заслоняя собой горизонт. В тёмных небесах сверкали звёзды, а бледная луна смотрела таинственно и печально. Снег не покрывал землю, лишь слегка припорашивал, как сахарная пудра – пасхальный кулич. Зима в этой части страны всегда такая. Люди привыкли к этому.
Коршун стоял на Кургане Луны и смотрел вдаль. Снежинки, кружась, будто в танце, падали на тёмные волосы юноши, и лунный свет отчётливо освещал его лицо. Он стоял кутаясь в плащ и обняв себя за плечи. Мысли уносили его далеко-далеко. Бедный актёр тосковал по свободе и счастью, которые почему-то не спешили к нему. Только что закончился спектакль, в котором Коршун играл главную роль, впрочем, как всегда. И вот теперь он выскользнул через задний дворик старого театра и сбежал на Курган Луны. Молодой человек часто приходил сюда: что-то влекло его на это место. Будто бы здесь была его судьба. Ему казалось, что тут он окончит свои дни. Курган Луны… Название страшное и таинственное, как и сам Коршун. Парню было холодно, но он не хотел уходить отсюда.
* * *
Хотя в округе и ходили слухи о невероятной красоте актёра из местного «вертепа Сатаны», зал «Эливагара» никогда до конца не заполнялся людьми. На Коршуна либо любовались издали, либо, шепча «Чур меня!», старались поскорее убежать. Он был дьявольски прекрасен, и многие верили, что тот продал душу аду за свою привлекательную внешность. Да ещё и талант. В театре больше таких не было. «То-то, – говорили набожные крестьяне, – разве можно, будучи порядочным человеком, обладать таким даром? Да и не дар это вовсе, а услуга самого чёрта, а этот лицедей – не праведник, а великий грешник!» Но кое-кто бегал в «Эливагар» на спектакли, потому что развлечений в деревне было мало: этот треклятый театр да надоевшая всем пивнушка.
Коршун не обращал никакого внимания ни на слухи, ни на косые взгляды. Любил ли он своих поклонников? Кто знает? Он никогда не говорил об этом.
«Нормальные люди» из деревушки театр не любили и в него не ходили. «А этот, – говорили про Коршуна порядочные крестьяне, – этот у них основной фанатик!» За преданность своему делу его и прозвали Коршуном. Ты, мол, защищаешь и любишь театр, как коршун – своих птенцов, говорили ему. Мало кто во всей округе знал, что красавца зовут Кристианом. Так и остался он с этим прозвищем в памяти народа и в мистических легендах театра «Эливагар».
Глава 6
В один прекрасный день его сиятельство Бенджамин, родной брат Брэндона Монтрада, тот самый, кто хотел усыновить актёра, пришёл в «Эливагар». Во внутреннем дворике мужчина встретил Коршуна, своего потенциального приёмного сына, и поздоровался с ним. Юноша взглянул на него голубыми глазами и поприветствовал в ответ. Они помолчали некоторое время, а потом Бенджамин спросил, не хочет ли тот уехать. Коршун сразу отрезал: нет – и добавил, что лучше умереть. Это заставило Монтрада вздрогнуть, но аристократ взял себя в руки и сказал, что поинтересовался этим просто так, из любопытства. Устремив взгляд вдаль, на чёрную стену леса, юноша ответил, что верит ему. Граф почувствовал