чтобы не поддразнить Фергюссона.
– Фергюссон, у тебя же четыре дочери, и ни одна не замужем. Что же не так с той, которую ты не предлагаешь?
– Она уже помолвлена.
– Ты удивляешь меня, старик. Думаешь, я не знаю, что здесь происходит? Думаешь, не знаю, что за последние месяцы ты подобрал трех женихов из разных кланов? Если ты не предлагаешь самую младшую, почему прямо об этом не скажешь?
– Можешь выбрать и самую младшую, хотя если у тебя есть хоть капля достоинства, ты не остановишь на ней свой выбор. Она еще слишком молода для замужества, – ответил Дугалд. – Ты не можешь жениться на самой старшей.
– Почему? У нее есть возлюбленный?
– Нет, она единственная, кто вообще не хочет выходить замуж, и если бы у нас царил мир, ей и не пришлось бы вступать в брак.
– Вот как… теперь я начинаю понимать… Она твоя любимица, да? Слишком хороша для такого дикаря, как Мак-Киннион?
Дугалд промолчал.
– Когда устанешь здесь сидеть, парень, я покажу тебе своих дочерей, и ты сделаешь свой выбор.
Хорошее настроение Джеймса как ветром сдуло, в голосе зазвучал металл.
– Я не шутил, когда сказал, что до свадьбы должен переспать с невестой.
– Ты передумаешь, когда немножко здесь посидишь.
И собеседник удалился, поднявшись по веревочной лестнице. Джеймс вновь остался в одиночестве, но уже злой, как тысяча чертей. А он еще боялся, что его поднимут на смех свои же! Ему и в голову не приходило, что его просто могут не выпустить.
Не было бы причины тревожиться даже теперь, если бы его клан знал, где он. Старик Дугалд блефовал. Случись настоящий набег – у него не было бы иного выхода, как выпустить Джеймса. Но кто передаст его клану, что он томиться здесь, в темнице?
Часами он вынашивал план мести, и вскоре у него на коленях оказалась пустая фляжка из-под вина. Но злость не давала ему захмелеть. Он уже придумал тысячу способов, как заставить страдать свою будущую нежеланную супругу. И – самая сладкая месть – он не станет убивать Дугалда Фергюссона, а возьмет его в заложники и каждый день будет докладывать ему о том, как страдает его дочь. Очень плохо, что это не может быть его любимая дочь.
Гнев затопил его всего и даже звенел в ушах. Он не мог припомнить, чтобы еще когда-то был так расстроен. Даже когда его женили в первый раз, он не ощущал себя настолько загнанным в угол. Он не хотел жениться на той девице из клана Мак-Интош. Невеста оказалась костлявой и не вызывала у него никаких чувств. Его отец стремился к этому союзу, поэтому свадьбу все же сыграли. Он даже подумать не мог о том, чтобы ослушаться воли отца. После оба – и сын, и отец – сильно пожалели об этом браке. Вместо крепкого союза они заимели новых врагов, потому что Мак-Интош обвинил зятя в смерти своей дочери.
Скрип открывающегося люка сообщил о том, что у Джеймса вновь будут гости. Но узник был слишком зол, чтобы вновь разговаривать с лэрдом.
– Если это ты, Фергюссон, буду благодарен, если оставишь меня в покое. Я еще не закончил придумывать,