завистливым взглядом их запыленный «козлик» и побрела на окраину ловить попутку. Ловила я ее долго. Может, слишком робко руку поднимала или не внушала никому симпатии, но никто не хотел останавливаться.
Когда же наконец возле меня затормозила машина, я даже заморгала от удивления.
– Садись, тебе куда?
– В Че-черныши, – с трудом выдавила я из себя.
– Хорошо, по дороге, значит.
Кое-как я залезла в машину, оказавшуюся неожиданно высокой, и примостилась на сиденье.
– Тебя как зовут-то? – спросил мужчина, трогаясь с места.
– Тоня. Кострикова Тоня.
– Надо же, – удивился он, – редкое имя, у меня ни одной знакомой с таким именем нет, ты первая будешь.
Мне показалось, что он смеется надо мной, и я покосилась в его сторону. У него оказалось крупное лицо с сильно загорелой кожей, коротко стриженные волосы с проседью на висках, черные небольшие усы, и он вправду улыбался. Видно, заметил, что я его изучаю.
– Ну что, нравлюсь я тебе?
С перепугу я начала что-то блеять, но он успокоил:
– Да шучу я, чего ты так всполошилась? Приятно же подвезти молодую красивую девушку, вот и настроение хорошее. Меня, кстати, зовут Александр Николаевич Самойленко, хоть ты и не спрашиваешь.
Я сидела пунцовая до самой шеи, до того он смутил меня своим неожиданным комплиментом, невмоготу мне что-то от этого стало, хотелось возразить.
– Разве ж я красивая?
– Конечно, – незамедлительно последовал уверенный ответ, – а что, кто-то думает иначе? Не верь ему, просто у него испорченный вкус.
Теперь мне сразу захотелось заплакать или лучше провалиться куда-нибудь, и я почти шепотом проговорила:
– Нога у меня.
– Что – нога? – насторожился Александр Николаевич и, отвлекшись от дороги, посмотрел на мои ноги.
Я натянула подол на коленки, мысленно выругав себя, что поехала в юбке, а не в брюках, но старые мои джинсы не таковы, чтобы ехать в них на семинар.
– Ноги как ноги, не придумывай. Вы, девчонки, любите сочинять себе страдания: то нос не такой, то глаза, то ноги. Носи, что Бог дал, и держи выше голову!
От такой отповеди я пришла немного в себя и сумела объяснить:
– Нога была у меня сломана и срослась как-то неправильно, вот и прихрамываю иногда.
– Ну, это ерунда, но все равно жаль, а поправить нельзя?
– Что? – растерялась я.
– Ногу твою, операцию какую-нибудь сделать, это ведь не проблема в наше время.
Я задумалась. Как-то раньше мне никогда не приходило в голову, что беду мою можно поправить, думала, что так и мыкаться мне до самой смерти.
– Деньги нужны, наверно, большие, – рискнула я предположить.
– Сколько-то нужно, конечно, как же без этого? Ну а что родители, неужто не дадут?
Я приуныла:
– Какие родители?
– Ну-ну, родители у всех есть, или ты сирота горемычная?
Я опять заалела, поражаясь тому, как ловко удается этому человеку несколькими словами вгонять меня в