полом в этом смысле большие сложности…
В его размышления вторгся голос Мары, видимо, отвечающей на вопрос Никифора:
– Мне зимой будет пятнадцать.
– А мне четырнадцать, – с наглым видом заявил Коржиков, выразительно косясь на Егора.
«Во, врет и не краснеет, – отметил про себя тот. – Ему же только недавно тринадцать исполнилось! И, главное, это вполне видно. Еще за шестнадцатилетнего бы себя выдал».
Мара, однако, сомнений не выразила. Егор счел за лучшее свой возраст не сообщать. Врать не хотелось, а сказать правду – значило подставить Коржика. К счастью, с Мариной стороны вопросов и не последовало. Никифор взахлеб болтал с ней, и оба они, похоже, вообще забыли о том, что Егор сидит с ними рядом. Тот молча пил чай, ел вкусное малиновое варенье, с удовольствием ощущая, как благостное тепло разливается по телу, и от нечего делать скользил взглядом по комнате, которая производила на него все более странное впечатление. Может, это, конечно, последствие недавно сделанного ремонта? Старые рухлядь и хлам выкинули, а новая обстановка еще как бы не прижилась. Не зная, трудно предположить, что здесь много лет обитает старая женщина. Ни картинок на стенах, ни фотографий, ну, или вазочек, или икон в красном углу, как у многих деревенских. Стерильная чистота, пустота и… безликость.
Егора подмывало заглянуть в другую комнату. Может, эта Потылиха просто такая аккуратная и в парадной комнате каждое утро идеальный порядок наводит?
Мальчик встал из-за стола.
– Ты куда? – не укрылся его маневр от внимания Мары.
Мигом сообразив, как выйти из положения, он посмотрел на часы, собираясь объявить, что им с Коржиком уже пора домой, однако, определив время, впал в неподдельную панику, ибо время, отведенное им на рыбалку, давно истекло.
– Бежим, Ник, нас там уже Федор Николаевич заждался!
Коржик, сверившись со своими часами, изменился в лице.
– Он ведь сейчас вообще решит, что мы утопли!
– А я о чем, – придерживался того же мнения Егор.
Мара была недовольна. Это без труда читалось на ее поскучневшем лице. Похоже, Егор нарушил какие-то ее планы. Коржик судорожно допивал чай, к которому до этого не притронулся, ибо был целиком поглощен разговором с девушкой.
Егор первый кинулся в сени и, невзирая на спешку, на миг замешкался возле чуть приоткрытой двери во вторую комнату. Глянуть внутрь ему удалось лишь мельком, но, кажется, и она была такой же безликой. Совсем удивительно! Пихнув ноги в резиновые сапоги, он, опережая Мару с Никифором, вылетел на улицу, намереваясь посмотреть в окошко.
Здесь его ожидало неожиданное препятствие. Окно располагалось чересчур высоко от земли и к тому же было задернуто занавесками из плотного тюля. Рядом валялся пустой деревянный ящик. Использовать его в качестве постамента? Нет, поздно. На улице показались девушка и Коржиков. Ник что-то дожевывал на ходу, одновременно неуклюже натягивая плащ.
– Завтра опять приплывем и тебя навестим, – пообещал он Маре. – К себе пока не приглашаю. Мать болеет. А если