И как этот милиционер бил фары дубинкой.
– Вот-вот – этих гребаных пидоров на настоящую хулиганку не дозовешься. А тут безнаказанно что угодно могут. Только благодаря Сашке Юру до полусмерти не избили и машину ему не изуродовали.
– Но как они ее крюком на платформу волокли… Страшно смотреть, покрышки по гравию, пыль и скрежет…
– И все было напрасным. Как ни старались…
– Ну не совсем напрасным, наверное… Все-таки сюжет покажут, и если эти милицейские безобразия не вырежут, то внимание привлечет. И будет резонанс.
– Тот-то и оно, – мрачно ответил Савельев, наливая водки. – Что «если».
Именно если.
– А что? Может быть?
– Может быть все… Мне глаза этого дерьмака, моего бывшего друга, что-то не понравились, когда он у меня кассету забирал.
– Думаешь?…
– Да нет, ничего особо не думаю. Просто все так складывается, что уже не верится вообще ни во что. Пашка мужик всегда был неплохой. Но ты ведь знаешь, что такое современные СМИ – двадцать четыре часа в сутки стоять раком в ожидании и без всякого вазелина…
– Но ведь ту передачу сделали.
– Да, та прошла каким-то образом. Может быть потому, что «ИКС» мы еще не затронули, в выступлениях фигурировала «неизвестная строительная фирма»…
Фридман вздохнул.
– Ладно, еще не вечер… Ты мне вот что лучше скажи – ты какую-то музыку играл там на пикете? Потрясающая музыка.
– «Ерушалаим». Песня про Иерусалим. Как мне раввин когда-то пояснил, своего рода гимн еврейской стойкости.
– Странно. Я не еврей, но эта музыка…
Савельев крепко сжал в кулаке рюмку.
– Вот я писатель, литератор… Но у меня слов не находится объяснить.
Она меня развернула и понесла… Хоть я и не еврей.
– Знаешь, – невесело улыбнулся Фридман. – Сегодня на площадке я впервые в жизни ощутил себя евреем.
– Неужели?
– Ну, неточно сказал. Не евреем… А… Представителем гонимого народа. Членом сообщества, которого притесняет власть, помноженная на деньги. Понимаешь? Для этого не обязательно быть именно евреем. Я ощутил страшную силу, которая готова была раздавить нас на краю этого котлована и закопать в нем же…
– Но музыка твоя нам помогла, поверь, – Савельев впервые улыбнулся.
– Знаешь… В какой-то момент мне хотелось с голыми руками кинуться на этих драных автоматчиков.
– Мне тоже, – признался Фридман.
– Да уж… Я видел, как ты стоял перед этим дерьмаком в ментовской форме. Мне казалось – еще одно движение, и ты ему голову смычком отхватишь.
– Так оно и было. Слава богу, он оказался умнее. А то мы бы вместе с Юрой сейчас в милиции сидели…
– Страсти роковые… И знаешь что…Вот ты умный еврей…
– …Полуеврей. И вовсе не умный…
– …Не спорь с пьяным русским дураком… Ты умный еврей и посмотри на все с разумной точки зрения. Только попробуй взглянуть…
– Давай. Попробую, – согласился Фридман.
– Скажи мне – от этого нового дома крыша у