Сначала все четверо, затем Сергей увел Лену смотреть новый фильм, привезенный им из Москвы: в те времена в их городе видеокассеты не имели ассортимента. Ирина и Верников остались вдвоем. Она смотрела в небо, разгорающееся над тем берегом июльскими звездами, и совершенно пьяно – как ему казалось – посмеивалась над чем-то своим. И тогда Верников, сразу сознавая, что делает не то, но будучи не в силах себя остановить, обхватил ее сзади. Двумя руками, через подмышки. И взял за грудь. Которая, не впечатляющая с виду, оказалась приятной на ощупь.
– Константин, не расслабляйся, – тихо сказала Ирина ровным и совершенно трезвым голосом.
От которого у Верникова прошло помутнение и руки опустились сами – прежде, чем женщина успела их отвести. Он тут же проклял себя за вольность. Он не знал, как смотреть в глаза Сергею, которого всерьез считал другом. Прикинулся более пьяным, нежели на самом деле, и попросил передать Лене, что ушел домой промывать желудок. В это поверили все. Включая скоро вернувшуюся Алену: в ту ночь на каждого пришлось, пожалуй, по бутылке водки, и отравление Верникова казалось естественным. Потом он все-таки некоторое время избегал Сергея. А встретившись во дворе, первые секунды не мог поднять глаза. Пока не осознал простой вещи: Ирина вряд ли рассказала мужу про ночные приставания соседа; ведь из-за такой мелочи не стоило рвать семейственную дружбу – значит, Сергей ничего не знал. И Верников сделал вид, что ничего не произошло, и дружба покатилась дальше по ровным рельсам, проскользнув опасное место. И чего уж Верников, мало искушенный в женской психологии, абсолютно не ожидал – после того невинного домогательства он ощутил, как дружеское расположение Ирины к нему стало еще крепче…
…То случилось тысячу лет назад. И теперь Верникову не верилось, что он мог даже по пьяному делу посягать на груди сорокалетней женщины, которая сейчас неторопливо натирала ему спину. Впрочем, тогда Ирине было далеко не сорок. Как и ему. Но все ушло в давно прошедшее время.
– …Ну вот, готов! – Ирина наконец повернула Верникова, любуясь своим трудом. – Нет, ты посмотри, Анохин!
По какой-то староинтеллигентской, вычурной и ненатуральной привычке она именовала мужа по фамилии. Имя использовала редко – и уж реже некуда, когда дружеское застолье приподнималось до определенного градуса и заблестевший мир представал в радостном свете, ласково называла «Сережиком».
– А что смотреть? – усмехнулся Сергей. – Мужчина как мужчина. Все что надо, и даже более того.
– Да, более того. Но именно что того. У тебя, Анохин, тоже более того.
Только в другом месте.
– Чем тебе мое место не нравится?
– Сказала бы я тебе, да дети рядом… Я серьезно, Анохин. Я старше тебя на два года, Костя меня тоже на два. Выходит, ты моложе его на четыре. Тебе ведь даже сорока еще нет! Но посмотри на Костю – поджарый волк. А ты разъелся, как старый орангутанг.
– Орангутан, – машинально поправил Верников.
– Что? – не поняла Ирина.
– Оран-гутан,