таком празднике.
– Что ж, в таком случае я польщен, – ответил он, и Джен показалось, что Джек говорит совершенно искренне. Во всяком случае, он вежливо ждал, пока Аманда закончит беседу со своими знакомыми, и только потом подошел, чтобы приветствовать ее по всей форме.
– Я очень рад, что ты приехала, – сказал Джек, целуя Аманде руку. – Теперь моя «Джулия» будет настоящим светским салоном. Твое появление придаст моему заведению изыск и шарм, которых ему так не хватало. Спасибо тебе, Аманда!
Он слегка поддразнивал ее, но только чуть-чуть. Джек действительно считал, что, пока такие заметные в обществе женщины, как Аманда, игнорируют его магазин, ему действительно чего-то недостает.
– Я в этом очень сомневаюсь, Джек, – сухо ответила Аманда, качая головой. Ей трудно было сразу победить многолетнюю антипатию, которая существовала между ней и отцом Пола. – Впрочем, – добавила она, не желая показаться невежливой, – я рада видеть тебя. Ты организовал отличный прием, Джек, я уже встретила здесь много старых друзей.
– Я уверен, что они счастливы снова увидеться с тобой. Придется тебе почаще заглядывать к нам, Аманда. Я готов устраивать такие праздники каждый раз, когда ты придешь к нам за покупками.
Судя по всему, у Джека Уотсона было очень хорошее настроение, и Аманда благосклонно кивнула, принимая бокал шампанского от подошедшего к ним официанта. От Джека не укрылось, что рука ее все еще слегка дрожит, однако в остальном держалась она безупречно, так что посторонний человек ни за что бы не догадался, что она нервничает. Ничего удивительного в этом не было: Аманда Роббинс, или Кингстон, была настоящей леди – прекрасно воспитанной, образованной, умеющей владеть собой в любых жизненных ситуациях. К тому же, в отличие от многих актеров своего поколения, с которыми она когда-то снималась, Аманда сумела сохранить свою свежесть и красоту. Джек никак не мог поверить, что ей уже пятьдесят. Даже его искушенный глаз не мог заметить в ней никаких примет возраста; Аманда выглядела лет на тридцать восемь – сорок и могла бы выглядеть еще моложе, если бы не ее чрезмерная худоба и печать усталости на лице.
– Ты очень хорошо выглядишь, Аманда, – сказал он, от души надеясь, что она не сочтет его комплимент за дежурную вежливость. Джек нисколько не кривил душой: даже в такой толпе, как эта, рядом со звездами, имена которых знал весь мир, красота Аманды не могла остаться незамеченной. Да и ее зеленовато-синее платье и сапфировые серьги смотрелись очень изысканно на фоне рождественских блесток, шелка и атласа, в которые вырядились большинство приглашенных женщин.
– Как вообще дела? – вежливо спросил он.
– Спасибо, ничего... Ничего хорошего, – честно ответила она и печально улыбнулась. – Да ты, наверное, знаешь: для меня это был очень тяжелый год. Впрочем, сейчас, кажется, все самое трудное уже позади, хотя я до сих пор удивляюсь, как я смогла пережить все это.
Она действительно верила в то, что говорила, и Джек сочувственно покачал головой.
–