если пострелять? Загорится, хорошо вокруг видно будет.
Я удобнее поворачиваюсь к ШКАСу и пускаю трассу зажигательными. Копна загорелась, и вдруг…
– Что это? Она поползла!
– Ага! Вот вы где, гады!
Срочно меняю все расчеты. Направление дороги иное, и направление ветра относительно этой дороги тоже не то. Значит, заход на бомбометание иной. Ох, как тут надо быстро соображать! Даю боевой курс… Внизу взрываются наши бомбы и разгорается пожар, а мы спешим домой за очередным грузом.
К цели подходят другие экипажи. С интервалом в две минуты сыплются на врага бомбы с хрупких По-2. 200 килограммов, через две минуты – снова 200… И так вылет за вылетом до утра.
Механик уже проворачивал винт, провожая нас в очередной полет, когда подошла заместитель командира полка Амосова и оказала:
– Поздравляю тебя с днем рождения!
– Спасибо.
– Чем же порадовать нашу именинницу?
– О пирогах она мечтает, – сказала Ульяненко.
– Детсад… – засмеялась Амосова. – Не о пирогах надо думать. Разбей-ка вот эту переправу, – сказала она, ткнув пальцем в карту. – Вот тогда настоящий праздник получится, с фейерверком. Ну, действуйте!
Разбить с ходу переправу – это все равно что из пистолета в нитку попасть. Вероятность попадания ничтожнейшая. Бывало, несколько ночей подряд гвоздим бомбами какой-нибудь мостик, а он хоть бы что, стоит, и все тут. Правда, если целились не в середину моста, а в стык его с берегом, то хоть бомбы даром не пропадали. Они разрушали подступы, создавали на дороге пробки, сжигали, разбивали вражескую технику, убивали фашистов. Но главная-то задача – взорвать переправу. Я понимаю трудность задания, но тем не менее бодро отвечаю:
– Будет сделано, товарищ командир! Разрешите только пристреляться. Дважды зайти.
– Нет, – отрубила Амосова.
– Ничего, Лелька, не огорчайся, – утешила Нина, – разобьем…
Но переправу мы не взорвали. Ее удалось взорвать экипажу комэска Смирновой, шедшему за нами. Получилось так, что я сбросила бомбы с недолетом. Штурман эскадрильи Дуся Пасько учла недолет и положила бомбы точнехонько. Она прекрасный штурман. Мне с ней тягаться трудно: у нее за плечами три курса мехмата МГУ, штурманские шестимесячные курсы и летает она с начала сорок второго года. А у меня десятилетка да заочный курс по штурманской подготовке. К тому же скороспелый.
Возвращаемся домой. Ночь лунная, небо звездное, чистое. Я до рези в глазах всматриваюсь в колючий свет звезд. Именно среди них могут появиться движущиеся точки выхлопных огней самолета противника. Ночь беззвучная, будто завороженная прозрачным, угасающим светом луны. Меня одолевает сонливость, а надо быть начеку. «Хоть бы все обошлось. Хоть бы…» Мысль обрывается на полуслове. Я отчетливо вижу силуэт самолета. Он догоняет нас.
– Фриц! – кричу Нине.
Летчица убирает газ, меняет курс: нам несподручно с ним драться: ни скорости, ни брони, ни пушек. Неужели заметит? Нет, немец, обогнав нас, уходит на юг. Сердце грохочет так, что удивительно, как