могли увидеть, как их просьбы постепенно выполняются. Причем для Канариса не имело никакого значения, какое положение в обществе занимали те, кто нуждался в помощи, и был ли он знаком с ними лично. Он помогал всем, причем отблагодарить его было совершенно невозможно. «Мне ничего об этом не известно», – говорил он всякий раз, хотя помощь могла быть оказана только лишь благодаря его участию и было совершенно очевидно, что сделал это именно он, а не кто–либо другой.
Он помогал не только отдельным людям, но и организациям, деятельность которых заключалась в совершении актов милосердия. Так, он предоставил средства из валютных фондов абвера Всемирному совету церквей, штаб–квартира которого находилась в Женеве.
Кажется поразительным, что такой человек смог стать руководителем разведки и оставаться им в течение почти восьми лет в государстве, управляемом Гитлером и его подельниками–убийцами, в государстве, в котором официальными надзирателями за существовавшими порядками были Генрих Гиммлер и Рейнхард Гейндрих. Здесь уместно рассмотреть процесс становления, который прошла военная разведка – абвер, и роль, которую сыграл в нем Канарис.
Версальский договор запретил рейхсверу многое из того, что необходимо современной армии, в том числе и иметь военную разведку. Для того чтобы обойти этот запрет, военное министерство решило создать небольшую группу разведки в составе военно–морских сил, которая финансировалась из бюджета флота и которую возглавлял морской офицер. Эта конструкция оказалась столь устойчивой и так прижилась, что просуществовала до начала 1944 года. До середины 30–х годов абвер возглавлял капитан Конрад Патциг; и тогда объем проводимых разведывательных операций был довольно скромным. Сегодня можно лишь предполагать, почему при назначении нового руководителя разведки выбор пал на Канариса, но некоторые мотивы этого решения кажутся достаточно очевидными. За годы службы офицером военно–морских сил он получил единодушную положительную оценку командования, что было случаем весьма редким, если не сказать уникальным. Документы из его личного дела, к счастью, не были уничтожены со множеством других в конце Второй мировой войны, и они убедительно об этом свидетельствуют. В течение многих лет командование единодушно подчеркивало и высоко оценивало его надежность, прилежание и исполнительность, серьезность, тактичность, хорошие манеры, внимательность и предупредительность. Нет нигде и намека на неподготовленность, непрофессионализм и некомпетентность, в чем позднее пытались обвинять Канариса его критики, говоря о его работе руководителя военной разведки. Особый интерес вызывает его постоянное стремление к самообразованию: он все время старался расширить свой кругозор и совершенствовать знание иностранных языков[32].
Что касается его профессиональных качеств, то в отзывах о нем отмечались проницательность и ясность суждений, быстрота оценки ситуации и принятия