диковину поближе.
– Мина определенно британская, – сказал один из молодых матросов. Его голос был необычно громким и звенел от волнения и желания произвести впечатление.
– Сынок, – заметил моряк постарше. – На это нам наплевать. Она могла родиться на Руре и иметь на боку свастику, но при столкновении убьет нас так же легко, как британская.
Наступил вечер, а с ним и волнения другого рода.
– Вижу мачты прямо по курсу!
В сгущающихся сумерках можно было различить три небольших суденышка, спешащие к норвежскому берегу. Они держались очень близко друг к другу.
– Траулеры, – сказал Рогге, – но они мне очень не нравятся.
Суда довольно быстро скрылись из вида, но мы продолжали их слышать, поскольку радист, исполненный сознания собственной важности, доложил:
– Траулеры передают сообщения в эфир.
Что они посылали, нам так и не довелось узнать, потому что мирные рыболовные траулеры использовали британский военно-морской шифр.
В своем дневнике я записал: «Нелегкая ночь».
Со стороны кормы всплыла эскортирующая нас подводная лодка. Она раскачивалась, как гигантский поплавок, иногда демонстрируя нам знаки на бортах, подмигивала сквозь облако брызг, словно глаз скелета, и выплевывала в воздух клубы черного дыма.
Хартман, командовавший лодкой, был чрезвычайно недоволен и взирал на не слишком изящную, тяжело двигающуюся посудину, которую был вынужден сопровождать, с откровенной неприязнью. Какой неудачный конец столь многообещающей карьеры! Какое неприятное задание, последнее перед переходом на должность инструктора и командира учебной флотилии на Балтике! Хартман хмурился все сильнее. А ведь он так хотел потопить еще хотя бы несколько судов до того, как уйдет с боевой службы, ему нужно было только несколько жалких тонн, которых хватило бы для получения Рыцарского креста. До появления «Атлантиса» эта вожделенная награда представлялась вполне достижимой, а его репутация безжалостного и высокоэффективного командира в кругах подводников была настолько прочной, что он был просто обязан завершить свою карьеру каким-нибудь зрелищным успехом. Хартман с тоской смотрел на серую поверхность воды вокруг боевой рубки. Он чувствовал себя не в своей тарелке, так же как и, наверное, его подводная лодка U-37. Их лишили права свободной охоты, подняли из привычных морских глубин и заставили заниматься черт знает чем! Быть может, он бы не расстраивался так сильно, если бы чувствовал, что U-37 будет по-настоящему эффективной, если над кораблем-16 нависнет реальная угроза. У Хартмана давно уже не осталось иллюзий. Если погода будет продолжать ухудшаться, от U-37 будет не больше пользы, чем от случайно попавшего в эти воды кита-переростка. Это было плохо, слишком плохо.
Шторм обрушился на «Атлантис», когда он подходил к Горлу – району между Шетландскими островами и Бергеном. Рогге планировал миновать этот опасный район до рассвета, но быстро утратил надежду выдержать свое расписание, даже в компании с подводной