горы, де-факто объектами российского подданства или обреченными стать таковыми рано или поздно. И в том и в другом случае он требовал от них полного подчинения. При нем старая система взяток уступила место системе суровых наказаний, жестких, даже суровых мер, – но эти меры всегда шли рука об руку со справедливостью и великодушием». Если рассуждать о политике, то о справедливости здесь говорить очень сложно, но в данном случае Россия действовала так же, как Англия и как другие цивилизованные страны делали, делают и будут делать в отношении диких и полудиких народов. Силой или обманом захватывается часть страны, и рано или поздно под тем или иным предлогом оставшаяся часть неизбежно следует тем же путем.
Что касается управления, то здесь Ермолов настаивал на том, что слово русского чиновника священно, чтобы местные верили в него больше, чем в сам Коран: всей данной ему властью он утверждал эту веру и с той и с другой стороны.
Теперь мы подходим к следующему выводу: если считать справедливыми притязания России на право требовать подчинения от местных племен, если признать право человека играть роль Провидения и наказывать одинаково и виновных, и невиновных, то тогда мы полностью оправдываем Ермолова. Но тогда столь широко понимаемая терпимость оправдает не только его ошибки, но и преступления Тамерлана.
Существуют народные песни, которые возникли в связи с некоторыми карательными экспедициями Ермолова и в которых видна удивительная смесь страха и восхищения, которую внушал им мрачный Ярмул, как они называли его. Те же самые чувства испытывали и другие коренные народы по отношению к Скобелеву и другим русским генералам. Но если мы мысленно охватим весь 10-летний период его правления на Кавказе, а тем более если вспомним о достигнутых им результатах, то, возможно, будет трудно принять без серьезных поправок оценку, данную ему его же соотечественниками.
Мы увидим, что Николай I, который считается воплощением рыцарских качеств, решительно отстаивал политику натравливания одного племени на другое, чтобы Россия могла получить выгоду от их раздоров. При этом он прекрасно знал, с какими ужасами связана такая политика. Александр же I, напротив, всегда был гуманистом. Жестокость событий на Кавказе доставляла ему искреннее огорчение. Он неоднократно призывал к использованию более гуманных методов, выражал свое отвращение неоправданным кровопролитием и однажды, незадолго до смерти, отказался наградить (по рекомендации Ермолова) князя Бековича-Черкасского Георгиевским крестом, потому что во время отчаянного рейда за Кубань этот военачальник уничтожил густонаселенный аул, не пощадив ни женщин, ни детей.
Александра считают слабым, номинальным правителем, и вполне вероятно, что репутация Ртищева также незаслуженно пострадала оттого, что он был человеком благородным и гуманным. Его нежелание прибегать к суровым мерам, его попытка завоевать расположение местных жителей справедливым и добрым отношением