на съезде объявили его идеи «утопическими» и заявили, что подобные требования «не могут быть приняты в качестве резолюции». На следующий год Гельфанд предпринял новую попытку, обратившись к съезду, проходившему в Гамбурге в 1897 году. Требование о восьмичасовом рабочем дне, объяснял Гельфанд, должно стать основным пунктом социалистической программы на следующих выборах. После того как его предложение опять не произвело желаемого впечатления, в 1901 году он поверг партию в удивление готовым законопроектом Законотворческие таланты Гельфанда не произвели никакого впечатления на Бебеля. В 1903 году на съезде в Дрездене он заявил, что настаивает на законе о продолжительности рабочего дня, но предпочитает, чтобы законотворчеством занимались специалисты, такие как прусские «тайные советники»[45].
После выступления Бебеля терпение Гельфанда лопнуло. Такое невероятное уважение к властям, такая скромность и недостаток политической инициативы были выше его понимания. Не сдерживая ярости, он напомнил Бебелю, что «отстранение от парламентской инициативы означает… не что иное, как оппозицию. Антиправительственная позиция станет путеводной звездой партийной тактики»[46].
Снова и снова Гельфанд подвергал критике оптимистичный настрой, в котором немецкая социал-демократия пребывала с тех пор, как в 1890 году сбросила оковы антисоциалистических законов Бисмарка. Этот оптимизм нашел яркое выражение в словах Августа Бебеля: «Буржуазное общество так активно работает на саморазрушение, что нам остается только дождаться момента, чтобы взять власть, выпавшую из его рук»[47].
В этой атмосфере иллюзий планы Гельфанда по развитию наступательной революционной тактики производили впечатление более чем эфемерных. Его булавочные уколы не выводили деятелей в Берлине из состояния оптимистичной летаргии. В то время как Гельфанд вещал о курсе на вооруженную революцию, из Дрездена зазвучал голос Эдуарда Бернштейна, начавшего произносить траурную речь над могилой революции.
В октябре 1897 года появилась первая из серии статей Бернштейна, озаглавленная «Проблемы социализма»[48].
Капиталистическая система, писал Бернштейн, далека от разрушения. Экономическое развитие последних лет показало, что периодические кризисы, предсказанные Марксом, утратили остроту и не производят особого впечатления на существующий режим. Социалистическая партия должна принять во внимание этот факт и сделать из него правильные выводы. Вместо того чтобы пассивно ожидать революцию, крушение капитализма, партия должна объединить усилия для осуществления реформ, которые качественно улучшат положение рабочего класса.
Бернштейн настолько умело замаскировал сомнения в правильности марксистской догмы, что поначалу партия не почувствовала важности поднятых им вопросов. И Vorwarts, и лейпцигская Volkszeitung восприняли его статьи в качестве «стимулирующих замечаний», которые могли