доморощенных чертей. Не боятся ладана. Страшатся свободы славян. В узде нищеты народом управляют даже пьяные кучера. Когда надо – задобрят обещаниями свобод, земли, воли. Насулят сладких пряников».
Где-то в Минусинско-Абаканской тайге, в глухом Понарымье отыскали в скитах и монастырях старообрядческую повстанческую организацию «Сибирское братство» с центром в Томске. Лейтенант г/б Горелов вчитывался в очередное бредовое «совершенно секретное» сочинение… виделся запуганный старовер Невинный – человек далёкий от бунтов и мятежей. Выдернули из деревни кузнеца-единоличника. Прилаживают к Никодиму Селивёрстову оглобли, собираясь запрячь в шатко-валкую телегу старообрядческого братства.
Документы-телеги хранились в тонкой папке. Однако дела толстели, готовились для «троек». Государственные преступники разбрелись по революционной кадетско-монархической и эсеровской организации, польской организации Войсковой, по Российскому общевоинскому Союзу, по Союзу спасения России.
Доблестные органы десятками раскрывали белогвардейские заговоры, выявляли троцкистов. Отлавливали эстонцев, немцев, латышей, остяков, украинцев. Особенно не щадили русских заговорщиков. В делах-фальсификатах на них сыпалось основное зло.
Тележники г/б охотно прилаживали колёса к тёмным делам с участием белобандитов, будто никогда, с бабаханья «Авроры», не было краснобандитов, изуверски мучивших белых, устраивающих от волжских берегов до восточных рубежей Родины искусственный голодомор и всеобщее разорение.
Сидели в Ярзоне искурившие газетный портрет Сталина, спевшие под бражонку частушки на тему разнузданных большевичков. Томились на нарах огревшие по морде насильника высокого партийного ранга.
Совестливый алтаец Горелов не подпевал хору политических слепцов. Отец поплатился сселением с земли за добро, нажитое потом, мозолистыми руками…
Рассказывал батя о страшном смерче, который довелось видеть в Ростове Великом. Около Успенского собора стояла телега с кирпичами, подвезёнными для ремонтных работ. Уложенные штабелями брёвна ураган подхватил с лёгкостью соломы, закружил в воздухе тёмными ворохами. Взбешенный порыв ветра взвалил на себя телегу с кирпичами вместе с саврасой лошадкой, пронёс над соборной территорией, покружил и опустил плавно на примятую траву. С телеги не упало ни одного кирпича. Савраска не получил даже ушиба…
Рассуждал Сергей: «Что останется после смерча-террора? Природа жалостливее, мудрее людей… От органов НКВД пощады не жди. В них просочилась звериная злоба цвета знамён. Краснобандиты вырезали на теле казаков лампасы. Швыряли с колоколен звонарей. „Крестили“ детей в кипящей смоле… Что за дикая орда накатилась на Русь, уже несколько веков не знавшую ига узкоглазых иноземцев?»
«Неужели усатый горец в кителе не ведает, что творится за высокими стенами Московского кремля? Неужели половину власти отдал опричнине, обменяв свой пай на тишину