там, девочки.
– Дайте мне минутку довести до совершенства мой образ, mes petites filles[16], и мы тут же поедем. Роми, у меня для тебя сюрприз. Гончая, отдай мою лису! – провозгласила Нана не терпящим возражений тоном и стала бороться с Лобстер за меха.
Глава 10
Житье на суше и на дне морском
Когда мы садились в машину, чтобы поехать за Дженной, Нана настояла на том, чтобы сесть на заднее сиденье вместе со мной. Она заменила лисьи меха на длинное боа из перьев, и теперь мы, сидя в машине, слышали исходящий от белых перьев запах освежителя воздуха.
– Я тут одна сижу, словно водитель такси, – пожаловалась Мюриэль.
– У меня есть вещица, которую я хочу вручить Роми, – сказала Нана, открывая огромную красную сумочку из крокодиловой кожи. – Каждой из вас, когда вы вышли в свет, я подарила подарок, и теперь настал черед Роми.
– Не слышала я, чтобы девушки «выходили в свет» после Викторианской эры, – сказала Мюриэль.
– Вот! – Нана дала мне большую пурпурную бархатную коробочку и сцепила руки в возбуждении.
Внутри, прикрепленные к белому атласу, возлежали красивые сережки. Каждая из них представляла собой крупную жемчужину нежнейшего голубого цвета, которая сидела в изогнутой перламутровой раковине, имевшей форму цветочного лепестка. Они казались белыми лилиями.
– Ох, Нана… спасибо!
– Они антикварные и ужасно ценные, моя дорогая. Это подарок одного лихого югославского аристократа – принца Александра Петровича, который бежал от большевиков. Я была не намного старше тебя, когда он увидел меня в роли «Волшебницы Шалот»[17] в театре на Вест-Энде[18] и попался в сети моих чар. «Восхитительная» – так он меня называл! Он сказал, что эти серьги кажутся тусклыми по сравнению со мною.
Я никогда не была до конца уверена, насколько можно верить историям Наны, однако она чувствовала себя счастливой, когда их рассказывала, а я с удовольствием ее слушала. Теперь, когда все четыре мои сестры зажили собственными домами, воспоминания Наны добавляли разнообразия и пряности в привычные разговоры об университетской политике и квотах на ловлю рыбы, что велись за нашим обеденным столом.
Нана надела на меня серьги и защёлкнула их. Они были очень тугими.
– Вот так! А теперь немного краски, – она ущипнула меня за каждую щеку. – Прекрасно! Теперь ты выглядишь достойно для встречи с принцем. И, если мне дозволено сказать, пожалуй, пришло время начинать его искать. Молодость, к сожалению, проходит.
– Они немного жмут, – сказала я, вынимая серьги из своих слишком нежных мочек и растирая их.
– Ны-ны-ны, – пожурила она меня и быстро надела мне их обратно. – Женщина должна быть готова к тому, чтобы помучиться ради красоты.
– Кто это сказал? Почему это от женщин ждут, что они вообще будут красивыми? – сказала я.
– Дорогое дитя, не будь нудной. Я искренне верю, что по части упрямства ты даже хуже, чем твой отец.
– Кстати о папе: ты уже выбрала, у кого будешь работать