ветки подарить сладость и красоту.
Мы подошли к домику. Я несла, бережно прижимая к себе сопящего младенца, знахарка – крепкую ореховую палку. Рядом неторопливо вышагивал Вран. Собачка-звонок выкатилась нам под ноги, тявкнула и убралась назад в конуру. Черный пес даже не повернул головы, осанистый он какой! Мне захотелось погладить черную шерсть, да руки заняты.
Вытирая руки передником, из сеней выглянула старшая женщина. Испуганно уставилась на сдвинувшую брови травницу.
– Милаву позови, – решительно произнесла знахарка. – Пусть дите примет и покормит, а сама сюда иди, старая перечница.
Через минуту на крыльцо выскочила простоволосая молодка в розовом платье, схватила младенца и унесла в дом. Женщина постарше осталась на крыльце, поджимая губы и поглядывая вокруг – нет ли нежелательных зрителей.
– Я тебе говорила, Катрана, чтобы ты девку не гоняла в поле?! Сказала, что малому мамка нужна? Зови сюда сына! – стала вычитывать сухопарую бабу моя наставница.
На окрик на крылечко выбрался здоровенный светловолосый вихрастый парень в синей куртке и широких штанах. Травница, легко, как перышко, подняла тяжелый батог и принялась охаживать его по спине и плечам, приговаривая:
– Не гоняй жену в поле, береги жену и дите!
Потом, подустав, медленно опустила палку и все так же строго сказала:
– Неделю будешь баню топить! Жену и малого в баню водить! Мазь я оставлю – растирать обоих! И чтобы в дом носил в тулупе!
Свекровушка каменным столбом молча стояла на крыльце, будто происходящее к ней не имело никакого отношения.
– А тебе, Катрана, за то, что чуть дитя не сгубила – триста раз в храме Светлых богов поклон положить! – Звонким, неожиданно молодым голосом приказала лекарка.
Катрана чуть поморщилась. Думала, наверно: ну, потратит вечерок, зато сын из воли не вырвался!
– А перед каждым поклоном, – Руима чуть прищурилась, – пол в храме помыть!
Старуха взвыла!
А травница чуть повернулась ко мне:
– Пошли, Рита, дальше сами разберутся.
Пока я таращила глаза, силясь понять, что сейчас было, травница начала объяснять усталым голосом:
– Милава – сирота, а Крас у Катраны единый сын. Он ее взял за пригожесть, а свекровь за смиренность. Вот и гоняет молодуху в поле, едва родила, а дите коровьим молоком кормит. По лени холодного нальет, еще и водой развести забудет – а младенцу это не еда, а отрава! Вот у ребенка понос, рвота – глядишь, с голоду ребенок уже и еле дышит. А Крас мать во всем слушает, жену не бережет. Ну да, будем надеяться, ему моя наука впрок пойдет.
С тем же вздохом лекарка взошла на крыльцо своей избы.
– Эх, сколько детей глупые бабы губят! Все из-за ревности своей. – говорила она себе под нос.
Потом подала мне из сеней пару легких берестяных ведерок и коромысло:
– Ступай, воды в баню натаскай. Колодец рядом с грядами. Пообедаем – и помыться надо будет.
Шевелиться не хотелось совсем, но солнце уже клонилось