стая собак. Одичавшие шавки, увидев меня, звонко залаяли и кинулись вперед, сокращая дистанцию. За хвостами мелких дворняжек стояли крупные смески, поглядывая на меня с легким презрением.
Собак я боялась панически и уже готова была взлететь на ближайшую поленницу, как слева раздался глухой рык.
Вран выступил вперед. Шавки заткнулись и откатились за спины трех крупных рыжеватых дворняг. Черный пес сделал вперед маленький шажок, не прерывая глухого ворчания. Самый крупный смесок поднял лапу – шагнуть навстречу и… отступил. Развернулся, словно подавая своим команду, и вся стая исчезла в бурьяне.
Ослабевшие колени подогнулись. Я сползла на траву и вцепилась в напряженную собачью шею:
– Спасибо, Вран. Защитник мой! Как я испугалась! – сырость я разводить не стала, но посидела несколько минут, наглаживая пса и успокаивая мелко дрожащие руки.
После этого происшествия дом кузнеца мы отыскали быстро. Я вручила на удивление мелкому, но широкоплечему мужичку горшочек с мазью и кринку с отваром. Передала инструкцию от Руимы. Выслушала благодарность. С поклоном приняла и уложила в корзину новенькие овечьи ножницы.
Обратно шли дружно: Вран бежал впереди, я топала следом, радуясь погожему дню.
– Вран! – позвала я приметив уютный пригорок, – посидим немножко?
Пес согласно ткнулся носом мне в колено. Мы сели на горушку, с которой был виден лес, несколько домиков и часовня.
– Жаль, ты не можешь говорить, – вздохнула я, – рассказал бы мне, какому богу у вас поклоняются, как службы идут. Меня бабушка каждое воскресение в храм водила. Иногда свечки продавать ставила, но чаще на клирос отводила, чтобы я не бегала по храму, а петь училась.
Вран внимательно слушал, уложив голову на лапы. Договорив, смахнула набежавшую слезинку и вспомнила, что травница ждет нас.
– Пойдем, псинка, нас ждут.
Руима встретила на крылечке.
– Отнесла? Все сказала?
– Все сделала. Кузнец велел вам кланяться и вот подарочек передал! – я протянула травнице ножницы.
Она оценивающе щелкнула ногтем по железу и спрятала инструмент за пояс:
– Вот и славно. Теперь к мельнику сходи. Ему от ревматизма мазь снеси и грудной отвар.
В корзинку плюхнулись два новых горшочка, и мы с Враном потрусили к калитке.
День за днем я бегала по селу, разнося лекарства, получая благодарность в виде яиц, молока, муки и репы. Солнце окончательно выжгло в непокрытых волосах светлые прядки. Лицо и руки покрылись загаром. Зато гоняла туда-сюда я уже довольно быстро, и тяжелая прежде корзина перестала оттягивать руки.
Бродячие собаки еще пару раз караулили меня у околицы, но Вран демонстрировал свои зубки, выступая грозной тенью, и они отступали.
Так прошло несколько недель. В свободное время мы с Враном уходили на горушку, я пела, а пес смирно лежал, поводя ушами, словно понимал слова. После таких посиделок мне становилось легче. Руима не поощряла тесного знакомства с местными девушками, да и они шарахались от меня с испугом
Однажды