морщинки. Когда он по-братски обнял меня, я ощутила силу его мышц.
– Я не знала, что ты приедешь! – удивилась Камилла. – А ты, Аннали?
– Ханна говорила сегодня утром, но я забыла рассказать тебе.
Камилла игриво вскинула бровь. В детстве мы обе были без ума от Фишера и волочились за ним повсюду со всей пылкостью безответной любви. Пожалуй, это единственное, из-за чего мы вообще тогда ссорились.
– Прямо-таки забыла. Совершенно случайно, – шутливо сказала Камилла, но затем посерьезнела. – Ты надолго здесь? – обратилась она к Фишеру. – Мы так давно тебя не видели! Ханна, наверное, счастлива, что ты наконец дома.
Фишер кивнул:
– Ваш отец попросил меня остаться до прибоя. Он хочет, чтобы я обязательно пришел на большой ужин в честь Первой Ночи.
Первая Ночь ознаменовывала начало празднеств Прибоя, когда Понт взбудораживал океаны своим трезубцем и мы отмечали смену времен года. Холодные воды морских глубин встречались с холодным воздухом, и рыбы залегали на дно, чтобы провести зиму в состоянии полуспячки. Местные жители в этот период обычно чинили свои лодки, штопали сети и проводили время с семьей. Празднества длились десять дней, приобретая все более буйный характер. Отец устраивал в Хаймуре большой пир и приглашал семьи своих лучших капитанов, чтобы вместе отметить зимнее преображение моря. Мы не отменяли празднование прибоя даже во времена самого строгого траура.
Камилла просияла:
– Прекрасно! Жду не дождусь историй о твоих приключениях на Старушке Мод. Но сначала мне нужно уладить кое-какие дела. – С этими словами она бодро направилась в сторону Бриора, ни на минуту не спуская с него глаз.
Фишер взял меня за руку и покружил вокруг себя.
– Ты невероятно красива сегодня, маленькая Рыбка. Такая взрослая. Оставишь мне местечко в своей бальной книжке? Или она уже забита до отказа? Мама всегда говорила, что я слишком длинный и неуклюжий для танцев.
Я раскрыла изящный бумажный веер, одновременно служивший бальной книжкой, и протянула Фишеру. Как ни странно, было заполнено всего несколько строчек. После долгих уговоров со стороны тетушки Лизбеты дядя Вильгельм пригласил меня на первый танец – тустеп, а один из дальних кузенов предложил мне фокстрот. Я не волновалась: наверное, книжка заполнится именами кавалеров после обеда. В конце концов, я сестра виновниц торжества.
– Да я просто везунчик, – заметил Фишер, окинув взглядом пустые строки. – Я могу пригласить тебя на вальс или это будет слишком нагло? – Он размашисто вписал свое имя напротив танца.
– Да хоть на все танцы подряд, – ответила я полушутя.
Мы с сестрами в совершенстве владели искусством танца: Берта заставляла нас часами вальсировать по гостиной (правда, в паре с Камиллой я почти всегда вела). А вот с остроумными беседами и искусным флиртом у меня как-то не сложилось. Стоило мне представить вечер с вымученными куртуазными разговорами – и на лбу от волнения выступал пот.
Фишер еще раз пробежался по строкам моей бальной книжки