пристальным взглядом Маргариты Всеволодовны, да Анька Дедкова, которая тихо плакала, уткнувшись в ладошки.
– Смотрите, смотрите, коты!
– Март. У них самые драки.
– Так что сказала Сухоребрая? – вернула класс к действительности Маргарита.
Ребята смотрели на Толика с уважением, как на партизана, попавшего в плен к немцам, но не выдавшего большую военную тайну.
– Ничего не сказала, – пожал плечами Карасев. – Наорала на меня. Зачем, говорит, я на крыльце стою.
– А зачем ты там стоял?
Верка Зима приглушенно ахнула.
– Я говорю, девятка там перевернулась, – еще не подозревая, в какую беду сам себя втягивает, начал Толик. – Я поправить хотел. А то как-то некрасиво получается. Был номер школы 966, а стал 666.
– Число дьявола, – авторитетно заявил Митька Пращицкий.
Кто-то из девчонок вновь всхлипнул.
– Карасев идет со мной, все остальные сидят в классе, ждут учителя!
Маргарита бесшумно вышла за дверь. Толик на ватных ногах двинулся следом.
Его провожали сочувственные взгляды.
На красном ковре в кабинете директора стоять было неудобно. Красный цвет жег подошвы и слепил глаза. Поэтому на все вопросы Царевны Несмеяны Толик только мычал и кивал.
– Обо всех подозрительных событиях сообщать немедленно! – приказала Маргарита напоследок и отпустила вконец обалдевшего Толика на свободу.
Вот так всегда! Живешь, живешь, никому не нужен, кроме родителей, никто тебя не замечает. И вдруг становишься чуть ли не главной фигурой в классе. Еще бы! Ходить и докладывать директрисе обо всех событиях. Еще стукачом обзовут или шпионом. Все, можно считать, что нормальная школьная жизнь закончилась.
Толик с тоской посмотрел на стену, где были вывешены портреты учителей. Педагоги смотрели на него с суровой укоризной.
– Жив?
У раздевалки стоял Костян и делал вид, что застегивает куртку. Хотя наверняка ждал его, Толика, чтобы обо всем узнать.
– Чего с Сухореброй? Совсем высохла? – неудачно пошутил Рязанчик.
– Вчера до дома не дошла, – пробормотал Карасев, увлеченный своими мыслями.
– Что, даже ботинок не осталось? – съязвил Костян, нервно теребя «молнию» куртки.
– Дурак ты, Рязанчик! Толстый, а дурак!
Толик схватил свою куртку и пошел на улицу, от души хлопнув дверью. На крыльце обернулся.
Девятка в номере школы все еще висела вверх ногами. Карасев попробовал ее перевернуть. Но цифра намертво прилипла в этом своем новом положении и не двигалась с места.
За спиной всхлипнули.
Толик вздрогнул.
Но это оказалась всего-навсего Анька Дедкова.
– Кончай реветь! – неуклюже попробовал успокоить ее Толик. – Все найдутся.
– Его уже два дня нет, – продолжала всхлипывать Мелкая, и у Толика в голове что-то замкнуло. Если Анька говорит про Ленку со Светкой, то почему называет их «он»?
– Ты о ком? – Для прочищения мозгов Карасев помотал головой.
– О котенке, – Дедкова