с алмазным напылением разбиралось с замком. Вскоре пробило дверь насквозь, выплюнув на пол железные стружки.
Наш тюремщик возвысил голос, чтобы перекричать вой и скрежет работающей дрели и доложил с мальчишеским энтузиазмом:
– Мы пытали члена Общества охраны исторических памятников Сноу-Виллидж, но не смогли узнать от него, где находятся ключи. Я уверен, он бы сказал, где ключи, если бы знал, но нам не повезло… и ему тоже… Пытали не того человека. Вот и пришлось прибегнуть к другим средствам.
Рука Лорри, с наручником на запястье, нашла мою руку, с другим наручником, и крепко сжала.
Как же мне хотелось, чтобы мы встретились при других обстоятельствах. Скажем, на городском пикнике или чаепитии.
Дрель выключили. Высверленный замок не выдержал крепкого удара каблуком и жалобно заскрежетал, когда дверь распахнулась нам навстречу.
За дверью, как мне показалось, находился плохо освещенный тоннель. Первым в нише появился угрюмый мужчина. Пересек ее, прошел в подвал. За ним последовал второй, такой же мрачный. Этот катил ручную тележку.
Первый из незнакомцев, лет пятидесяти, лысый, как бильярдный шар, зато с такими густыми черными бровями, что их хватило бы на пряжу для детского свитера, был в брюках цвета хаки и зеленой рубашке. Из плечевой кобуры торчала рукоятка то ли пистолета, то ли револьвера.
– Прекрасно, прекрасно. Вы прибыли точно в срок, Носач.
Я, конечно, не мог знать, то ли этого типа звали Боб Носач, то ли ему дали такое прозвище, но, пожалуй, поставил бы на второй вариант. Потому что нос у него был огромный. Когда-то прямой и гордый, нос этот мог считаться, скорее, достоинством, чем недостатком, но теперь он расплылся, и его покрыла сеточка лопнувших капилляров. Такой нос однозначно свидетельствовал о том, что его обладатель охоч до спиртного.
Из тоннеля Носач вышел трезвым, но мрачным и подозрительным.
Посмотрел на меня, на Лорри, пробурчал:
– Кто эти сучка и Бигфут[25]?
– Заложники, – объяснил маньяк.
– На хрена нам заложники?
– Если что-то пойдет не так.
– Ты думаешь, что-то пойдет не так?
– Нет, – ответил маньяк, – но они меня веселят.
Второй незнакомец оставил ручную тележку, чтобы принять участие в дискуссии. Внешне он напоминал Арта Гарфункеля[26]: гладкое личико мальчика из церковного хора, вьющиеся мелким бесом волосы.
Поверх футболки он надел застегнутую на «молнию» нейлоновую ветровку, но сквозь нее проступала плечевая кобура и оружие в ней.
– Пойдет что-то не так или нет, но нам придется от них избавиться, – указал певчий.
– Естественно, – кивнул маньяк.
– Это безобразие, пустить в расход такую сучку, не попользовавшись ею, – продолжил певчий.
У меня по спине побежал холодок. Так небрежно говорить о нашем убийстве, об изнасиловании Лорри!
Ее рука сжала мою с такой силой, что пальцы пронзила боль.
– Выброси