по подбородку, затем вдоль рта. Сухие, запекшиеся губы. А ведь когда-то они были иными. Мужчины обожали их целовать.
В сплошном мраке памяти вдруг всплыло воспоминание: страстный поцелуй, нежные, вполголоса произносимые слова. Воспоминание тотчас растаяло, так и не вызвав из мрака конкретный образ.
Коснулась рукой правой щеки, носа. Когда ладонь переместилась на левую сторону, кончики пальцев ощутили его, но само лицо никак не отреагировало на прикосновение. На ощупь было очевидно, что мышцы на этой половине лица навеки застыли, словно сведенные судорогой.
Чуть помешкав, она скользнула пальцами к глазам. Медленно очертила линии их изгибов, и то, что обнаружила, заставило дрогнуть ее руку.
И в ту же секунду внезапно пришло озарение, и она вспомнила не только, как оказалась здесь, на койке, но и все остальное, всю свою жизнь, вплоть до самого раннего детства, даже о том, о чем не хотелось бы вспоминать, что была не в состоянии вынести.
Отдернув руку от глаз, она горестно-жалобно всхлипнула. Груз памяти камнем придавил ей грудь, не давая дышать.
Мягко завизжали-зашаркали подошвы – вернулась Маргарет.
Звякнул поставленный на тумбочку стакан.
– Сейчас приподымем кроватку и попьем соку.
Заурчал моторчик, и изголовье кровати начало медленно подниматься, заставляя Дженнифер принять сидячее положение.
Когда кровать установилась в нужное положение, Маргарет спросила:
– В чем дело, голубушка? Ба, да мы никак плакали… вернее, пытались плакать?
– Он все еще ходит ко мне? – дрогнувшим голосом спросила Дженнифер.
– А как же. Регулярно. Иногда дважды в неделю. Во время одного из визитов вы были в полной памяти, неужели забыли?
– Да. Я… я…
– Он вам очень предан.
Сердце Дженнифер неистово забилось. Грудь стеснило. Отчаянный страх сдавил горло, и она едва сумела выдавить:
– Я не… не…
– Что с вами, Дженни?
– …не хочу, чтобы он приходил!
– Вы сами не знаете, что говорите.
– Не пускайте его больше сюда.
– Он так вас любит.
– Нет. Он… он…
– Приходит два раза в неделю, проводит у вашей постели несколько часов подряд, и когда вы в памяти, и когда вы погружены в себя.
При мысли о том, что он сидит в этой комнате, у ее постели, когда она находится в беспамятстве, в полной отрешенности от всего, что ее окружает, Дженнифер охватила дрожь.
Она ощупью нашла руку Маргарет, сжала ее так крепко, как только смогла.
– Он совершенно другой породы, не то, что вы или я.
– Дженни, вы напрасно расстраиваете себя.
– Он не такой, как мы.
Маргарет рукой накрыла руку Дженнифер, ободряюще похлопав по ней другой рукой.
– Вот что, Дженни, я настаиваю, чтобы вы прекратили эту истерику.
– Он же не человек.
– Успокойтесь, Дженнифер. Вы сами не знаете, что говорите.
– Он чудовище.
– Бедняжка. Ну, успокойтесь же, голубушка. – Лба Дженнифер коснулась ладонь, стала