прокляты!
Мальчишки вначале засмеялись, но так был непривычен грозный вид старухи, что испугались и убежали.
К вечеру она умерла.
– Отмучилась, – вздыхали её ровесницы.
Весть о том, что Степанида прокляла внуков, разлетелась по деревне.
– Ох, не к добру это, – сказала рассудительная Петровна. – Так издеваться над старым человеком – большой грех! И проклинать – тоже большой грех!
Шли годы. Входили в силу молодые, все постепенно покидали деревню. Только летом жизнь возвращалась в дом: о нём вспоминали наследники – дачники.
Но не всё ладно с потомками Степаниды – рок выморочности преследует их. Старший внук, протянувший бабушке камень, в пьяной ссоре зарезал брата. Отсидев в тюрьме восемь лет, вернулся чуть живой и вскоре сгорел от туберкулёза…
Летом я была с подругой на старом деревенском погосте. Навестили её близких, обретших там вечный покой. Принесли полевых цветов. Вижу, отошла Галина в сторонку, положила цветы на еле заметный холмик.
– Здесь лежит Степанида, о которой я тебе рассказывала. Её дом рядом с нашим, и я видела, как внуки угощали бабушку камнем. Это злодейство меня потрясло. Плача, я рассказала об этом маме. Она привела несчастную к нам, накормила (в сорок седьмом году голодали).
И молю Бога, чтобы милосердие не покидало людские сердца.
Мощь корней
Мне не нравился мой нос: не как у деревенских ребят и вообще какой-то не такой… У всех носы задорно смотрят вверх – курносые, с веснушками-конопушками, а у меня – прямой.
– Конёвый нос, конёвый нос, – часто кричал Витька Сонечкин, когда я пробегала мимо его дома. А вдогонку неслось:
– Ритка – буржуйка, у тебя дед – буржуй!
Моему терпению пришёл конец. Я бросилась к нему с намерением вцепиться в овин его нечёсаных волос; но в глазах засверкали искры, и два солёных теплых ручейка заструились по губам.
– Потерпи, – тётя Маруся осторожно прикладывала к горящему носу мокрую тряпку, то и дело окуная её в тазик с колодезной водой. – Такой носик – украшение, беречь его надо. Я подобный видела на лицах античных статуй в Италии. Как давно это было!
– А мы туда поедем?
– Теперь уже нет. А ты обходи стороной этого мальчишку и больше не дерись.
– А что он дедушку обзывает буржуем?
– Это кто меня обзывает? – дедушка вошёл в комнату.
– Витька Сонечкин!
– Это который ногу ломал? Благодаря тебе, Маруся, хромым не остался. Выходит, ногу поправить можно, а мозги – нет.
– Это он по глупости: слышит взрослые разговоры. Не обижаюсь на людей. Жизнь тяжёлая, безрадостная, многие похоронки получили, не обошли и их.
Сейчас я траву заварю, примочку положу – отёк быстро спадёт. Только больше не дерись. Знай: дедушка очень хороший, умный человек, подрастёшь – многое поймёшь и будешь им гордиться.
Лёгкие касания тёплых рук тёти Маруси, душистый аромат снадобья. Целебная примочка вернёт моему пострадавшему «римскому» носу прежнюю форму.