Улыбалась клиентам, подавала кофе. Они улыбались в ответ, но после первого глотка улыбки сползали с лиц, и переговоры не ладились. Ну, а что собственно говоря такого. Меня в университете учили вылавливать синекдохи из Свифта и Дефо и стряпать доклады по романтизму и реализму, а не кофе для противного шефа и его безликих гостей. А уволилась я даже не из-за кофе. Однажды, начальник отправил меня за сигаретами. Я, человек некурящий (осовоение таких навыков в учебной программе тоже не значилось) долго думала, что предпочесть, «Мальборо» или «Камел». В результате, так и не определившись с выбором, вышла из киоска, села на маршрутку и отправилась домой. Пусть сам ходит за сигаретами, может, растрясет немного свое пивное брюхо. Из всего вышеперечисленного можно сделать грибоедовский вывод: «Служить бы рад, прислуживаться тошно».
Так бы я и заявила Вильяму, если бы смогла перевести эту крылатую фразу. Он истолковывает мое молчание как согласие. Мы спускаемся по лестнице, выходим на улицу. Я шагаю сзади, возвышаясь над худосочным британцем на две с половиной головы. Войдя в кафе, сразу ищу глазами инавалидное кресло. Ничего подобного не наблюдается. Нам на встречу поднимается двухметрового роста господин в мятом костюме цвета собачьих испражнений. Беспомощным его не назвать, хотя и здоровым тоже с большой натяжкой. У него землистое лицо с кожей, напоминающей по структуре невкусную манную кашу, которую потыкали ложкой и бросили. Вылепите на этом фоне маленький рот с сухими губами, длинный, слегка кривоватый нос и круглые, испещренные красными прожилками глаза и вы получите точный слепок физиономии моего будущего клиента. Вот тебе и подарочек к дню рожнения! Единственный явный полюс – отсутствие инвалидной коляски. Этот гремлин по крайней мере самостоятельно пердвигается. Вильям представляет нас друг другу. Я улыбась во все зубы, даже в те, что с пломбами. Майкл едва заметно растягивает свои узкие губы. Мы устраиваемся за маленьким столиком. Таким маленьким, что моя коленка упирается в костистое бедро клиента, а наши лица оказываются на недопустимо близком по всем психологическим канонам расстоянии. Я порываюсь отодвинуться, но за моей спиной стена.
– Что тебе заказать? – проявляет инициативу мой непосредственный начальник.
– Латтэ.
– Это все?
А что еще можно заказать в кафеюшнике, где подают только кофе и сухие булки? Сухую булку я не хочу. Вильям пропадает из виду. Я остаюсь наедине с красавцем-мужчиной. Продолжаю дружелюбно скалиться, прикладывая попутно недюжие услилия, чтобы вызволить свою коленку. Майкл неожиданно пододвигается ко мне еще ближе и, обжигая мое ухо пропитанным табаком дыханием, шепчет:
– Ты знаешь, почему в мире ведутся войны?
Так, приехали! Мало того, что не Ален Делон, так еще и явно не в себе. Мне что его в смирительной рубашке на Мальорку вести? Что там мне советовал босс? Не перечить? Я улыбаюсь еще шире, чтобы псих принял меня за свою, и мотаю головой.
– Ты думаешь, за всем