мы не пьём, – дружно ответили рэперы.
– А это что? – Виктор взял со стола бутылку, завёрнутую в пакет, и понюхал горлышко.
– Это компот, бабушка варила, – огрызнулся худой с дредами.
– Бабушка, говоришь… Ну что, оформлять будем или по-другому вопрос решим? – холодно, по-ментовски говорил Виктор.
– У нас денег нет, – насторожились рэперы.
– А что есть?
Ребята переглянулись.
– Тема есть, – нашёлся худой. – Вы уходите, а мы продолжаем наш баттл.
Компания одобрительно хмыкнула.
– Да ты крут, чувак! Йоу! Или как там у вас… – Виктор сделал нелепый жест рукой.
Должно быть, в этот момент рэперы ожидали самого страшного. Но Виктор, к их удивлению, простодушно улыбнулся и протянул руку худому. Тот её осторожно пожал.
– Молодец, что не боишься, – произнёс странный мент. – Мы тоже не боялись… Способен заценить мои текста́?
– Что?.. – недоумевал худой.
– Не ссы, нормально получится, – воодушевлённо говорил Виктор. – Короче, я буду читать стихи, а ты будешь держать ритм ртом. Ну как, тема?
– Вообще-то это битбоксом называется, – поправил худой.
– Ладно, битбокс, не сердись. Буду знать. Ну, давай… Начали!
Худой криво усмехнулся, чтобы друзья поняли, что он “по приколу”, умело задал ритм, ребята поддержали хлопками, и Виктора понесло:
Волшебство приходит.
Вино выходит без спроса.
Без рук заводится время.
Оно – стихия вопроса…
“Йоу! Йоу!” – обезьяньим криком раздавалось в ночи, и где-то в кустах шныряли испуганные кошки.
Обратно друзья шли вслепую, не разбирая пути. Виктор отчаянно жестикулировал, пытаясь выразить какую-то важную мысль об их лихом прошлом, но сбивался и выкрикивал: “Панки, хой!” Артём подшучивал над ним, говоря, что ему, как панку с ментовской ксивой в кармане, ещё не поздно стать рэпером. Виктор отвечал: не вопрос, йоу, и дико смеялся.
– А нехило я их развёл? – самодовольно восклицал Виктор.
– Да, неожиданно… – с улыбкой соглашался Артём.
Хайр действительно был созерцателем и обладал способностью видеть происходящее со стороны. Он наблюдал двух крепко выпивших мужчин (один лысый, другой полный, в очках), которым следовало бы давно проститься и разойтись по домам. Но что-то их удерживало, связывало, цепляло. Не то усопшая юность, тенью бредущая по пятам; не то болезненное предчувствие завтрашнего дня – страх остаться наедине с собой, безжалостно трезвым.
Вывернув из тёмных дворов, они снова оказались на главной площади. Вокруг было тревожно и пусто. Фонари бледно освещали пространство с мёртвым фонтаном, парадным фасадом Дворца культуры и заплёванными лавочками… Друзья подошли к памятнику рабочему, старинному символу города, и задумчиво смотрели по сторонам. Слева стеклянным ящиком горел лимонно-жёлтый торговый центр, видны были парковочные полосы и часть газона. Справа дорога вела к набережной – в темноту.