менее знаменитыми жителями острова – Шимом, Стангмаром, Тэйлеаном, Гарлатой и Великой Элузой. Он многое узнает на волшебном острове. Например, для того, чтобы видеть мир таким, каков он есть, недостаточно человеческого зрения; истинная мудрость часто объединяет противоположные качества, например, веру и сомнение, мужское и женское начала, свет и тьму; настоящая любовь приносит как радость, так и горе. И самое главное – он получает имя «Мерлин».
Я хочу выразить благодарность Карри, моей жене и лучшему другу за то, что она охраняла мой покой во время работы; нашим шумным и шустрым детям Денали, Брукс, Бену, Россу и Ларкину за неистощимое чувство юмора и бесконечное любопытство; Патрисии Ли Гош за ее твердую веру во власть романа над воображением читателей; Виктории Акорд и Патрисии Вейнека за неоценимую помощь; Синтии Кройц-Ур за ценные разъяснения относительно происхождения мифов; а также всем, кто помогал мне во время создания эпопеи, особенно Мадлен Л’Энгл, Дороти Маркинко и М. Джерри Вайсу; всем бардам, поэтам, сказителям и ученым, которые внесли свой вклад в создание легенды о Мерлине; и, разумеется, самому таинственному волшебнику.
Итак, читатель, прошу тебя последовать за мной в мир Мерлина и познакомиться с повествованием о его потерянных годах. В этом путешествии ты – зритель, я – летописец, а сам Мерлин станет нашим проводником. Но будем внимательны и приготовимся к неожиданностям, потому что волшебники, как я уже говорил, умеют удивлять.
Т. А. Б.
Тот, кто создал жизнь и свет,
Землю, воду, воздух, хлеб,
Благословит простых людей,
Что внемлют повести моей.
Рассказ мой будет посвящен
Тому, как Мерлин был рожден,
И мудростью был наделен;
И всем событьям тех времен,
Что видел в землях наших он.
Пролог
Когда я закрываю глаза и начинаю дышать медленно, в такт приливу, я живо вспоминаю тот далекий день. Он был суровым, холодным, полным одиночества и лишенным надежды; и когда я вспоминаю его, мне снова кажется, что я задыхаюсь, и я отчаянно хватаю ртом воздух.
С тех пор в жизни моей было много таких дней – у меня сейчас нет сил считать их. И все же тот день сияет в моей памяти ярко, как сам Галатор, я помню его так же четко, как тот день, когда узнал свое имя, как день, когда впервые взял на руки дитя по имени Артур. Возможно, я помню его в мельчайших подробностях потому, что эта боль, подобно шраму у меня на сердце, никогда не исчезнет. Или потому, что он ознаменовал собой конец целой эпохи в моей жизни. Или, может быть, потому, что он был не только последним днем, но и первым – первым днем моих потерянных лет.
Темные волны бороздили поверхность океана. Вдруг над водой показалась рука.
Волна вздымалась все выше, к небу, такому же угрюмому и серому, как море, и рука тоже тянулась вверх. Вокруг запястья образовался «браслет» из пены, пальцы в отчаянии искали, за что ухватиться, но не могли ничего найти. Рука была маленькой. Это была