дорогую шерстяную ткань платья, драгоценную подвеску на кожаном шнурке, висевшую на шее у неизвестной, мальчик понял, что эта женщина богата и занимает высокое положение.
Мальчик поспешил к ней. Женщина снова застонала, и этот стон был полон невыносимой боли. Он почти чувствовал ее боль, но одновременно ощутил пробуждающуюся надежду. «Знаю ли я ее?» – спросил он себя, склоняясь над безжизненным телом. А затем где-то в глубине души возник второй, полный тоски вопрос: «Знает ли она меня?».
Пальцем он прикоснулся к ее щеке, холодной, как морская вода. Она несколько раз судорожно, с трудом втянула в себя воздух. Он прислушался к ее слабому стону и со вздохом признался себе, что для него эта женщина – незнакомка.
И все-таки, рассматривая ее лицо, мальчик не мог изгнать из сердца надежду на то, что она прибыла к этим берегам вместе с ним. Если ее не выбросила та же самая волна, то, возможно, они хотя бы явились из одного и того же места. Возможно, если женщина останется в живых, она сможет заполнить пустоту в его воспоминаниях. Может, ей даже известно его имя! Или имена его отца и матери. А может быть… может быть, это она – его мать.
Ледяная волна коснулась ног мальчика. Он снова задрожал и почувствовал, что надежда оставляет его. Наверное, женщина умрет; но даже если она останется в живых, то вряд ли узнает его. И, разумеется, она не может быть его матерью. Это было бы уже слишком. А кроме того, она совершенно на него не похожа. Она была поистине прекрасна, даже на пороге смерти – прекрасна, как ангел. А он видел свое отражение и знал, как выглядит он сам. Он отнюдь не напоминал ангела – скорее, чумазого дьяволенка.
За спиной у него раздалось рычание.
Мальчик резко развернулся, и внутри у него все сжалось. На краю сумрачной рощи, среди теней, стоял огромный дикий кабан.
Снова издав низкий, зловещий рык, чудовище начало приближаться. Все тело его покрывала жесткая бурая шерсть, блестели лишь глаза, да по передней левой ноге змеился серый шрам. Клыки, острые, словно кинжалы, почернели от крови предыдущей жертвы. Однако еще больший страх наводили красные глазки зверя, горящие, словно уголья.
Несмотря на немалый вес, кабан двигался проворно, даже с легкостью. Мальчик попятился. Зверюга весила в несколько раз больше него. Кабан мог одним пинком швырнуть его на землю, одним движением челюстей разорвать на кусочки. Зверь резко остановился и напряг могучие мускулы, готовясь к прыжку.
Мальчик оглянулся, но позади него тянулось лишь бескрайнее море, изборожденное волнами. Отступать было некуда. Он схватил с земли искривленный сук, вынесенный на берег приливом, хотя понимал, что с его помощью не сможет даже поцарапать чудовище. Но, несмотря на это, он постарался тверже стать на ноги, приготовился отразить нападение.
А затем вспомнил. Дупло в старом дубе! Хотя дерево находилось примерно посередине между ним и кабаном, он решил, что успеет добежать туда первым.
Он бросился было к дубу, затем резко остановился. Женщина. Нельзя оставлять ее одну. Но если