копытами песок и гневно фыркали.
Глазки кабана загорелись, он притворился, будто собирается напасть на врага, но сам рванулся к дереву. Мальчик, скрючившийся в дупле, попытался забиться еще дальше. Но лицо его находилось совсем близко к отверстию, окруженному сморщенной корой, и он чувствовал горячее дыхание твари, яростно терзавшей клыками ствол. Клык задел лицо мальчика, едва не выколол глаз.
Мгновение спустя рога оленя впились в плоть кабана. Огромное чудовище взлетело в воздух и рухнуло на бок рядом с кустами. Из раны на ноге хлестала кровь, но все же кабан поднялся.
Олень наклонил голову, готовясь к следующему выпаду. Однако кабан, помедлив лишь мгновение, взревел в последний раз и отступил в рощу.
Олень медленно, грациозно обернулся к мальчику. На краткий миг взгляды их встретились. И вдруг мальчик понял, что самым четким его воспоминанием о дне чудесного спасения останется именно эта картина: бездонные, немигающие карие глаза оленя, глубокие и загадочные, словно морские глубины.
Затем олень перепрыгнул через корявые корни дуба и исчез так же внезапно, как и появился.
Часть первая
Глава 1
Живой камень
Я стою в одиночестве под звездами.
Все небо охвачено пламенем, как будто рождается новое солнце. Люди с воплями разбегаются в разные стороны. Но я стою на месте, будучи не в силах пошевелиться, не в силах даже вздохнуть. А потом на фоне огненного неба я вижу дерево, темное, как ночь. Горящие ветви извиваются, подобно ядовитым змеям. Они тянутся ко мне. Они приближаются. Я хочу бежать, но не могу – ноги словно приросли к месту. Мое лицо горит! Я закрываю глаза, я кричу.
Мое лицо! Мое лицо горит!
Я проснулся. Глаза щипало от пота. Соломинка из тюфяка царапала мне лицо.
Поморгав, я сделал глубокий вдох и вытер щеки ладонями. Руки показались мне ледяными – таким горячим было мое лицо.
Я вытянул руки в стороны и снова ощутил ту боль между лопатками. Все еще болит! Как мне хотелось, чтобы эта боль оставила меня! Почему она беспокоит меня до сих пор, ведь прошло больше пяти лет с того дня, как меня вынесло на берег? Раны на голове давно уже зажили, хотя я так и не вспомнил ничего из своей жизни до того момента, когда меня выбросило на прибрежные камни. Так почему же эта боль никак не уйдет? Я пожал плечами. Я понимал, что никогда не узнаю этого – как и многих других вещей.
Я начал запихивать высыпавшуюся солому обратно в тюфяк и нащупал муравья, который тащил дохлого червяка в несколько раз тяжелее себя. Я едва не рассмеялся, глядя на то, как насекомое пытается перебраться через крошечное препятствие – соломинку, преграждавшую ему путь. Он легко мог бы обойти ее с той или другой стороны. Но нет. Некая загадочная сила побуждала его идти напролом; он пытался перелезть, опрокидывался на спину, поднимался, снова лез и снова падал. Несколько минут я наблюдал за его тщетными попытками.
В конце концов, мне стало жаль малютку. Я хотел было схватить