Только помоги ему. Пожалуйста, помоги ему.
– Никогда больше не пользоваться могуществом? – презрительно усмехнулся я. – Я с радостью избавился бы от него насовсем, если бы взамен мне вернули зрение! Колдовство мне не нужно и никогда не было нужно.
Я сердито дернул за край повязки, скрывавшей мой лоб.
– А у тебя теперь что за жизнь? Не намного лучше моей! И это правда. Ты можешь говорить бодрым голосом. Можешь обманывать здешних монахинь. Но не меня. Я знаю, что ты несчастна.
– Я обрела покой.
– Это неправда.
– Я обрела покой, – повторила она.
– Покой! – крикнул я. – Покой! Тогда почему на руках у тебя ссадины – ты ломаешь их в отчаянии! Почему на щеках у тебя следы…
Я внезапно смолк.
– Боже милостивый, – прошептала она.
– Я… я ничего не понимаю. – Я нерешительно протянул руку туда, где должно было находиться ее лицо, легко коснулся ее щеки.
В это мгновение оба мы поняли: я каким-то образом почувствовал, что щеки ее влажны от слез. Несмотря на то, что я не мог видеть слез, я был уверен в том, что они есть.
– Значит, у тебя имеется еще один дар. – В голосе Бранвен прозвучал благоговейный ужас. Она стиснула мою руку. – Ты обладаешь даром ясновидения.
Я не знал, что думать. Может, это та же самая способность, которой я когда-то воспользовался, чтобы заставить раскрыться цветок? Нет. Это было нечто иное. Казалось, менее подверженное моей воле. Ну, а как же моя догадка насчет цвета лепестков? Возможно. И все же эти новые ощущения были другими. Они больше походили на… ответ на молитву Бранвен. На милость Божью.
– Не может быть, – запинаясь, произнес я. – Как это могло случиться?
– Но это случилось, Господь услышал нас!
– Испытай меня, – попросил я. – Подними несколько пальцев.
Она повиновалась.
Я прикусил губу, пытаясь разглядеть, сколько их.
– Два?
– Нет, попробуй снова.
– Три?
– Еще раз.
Я сосредоточился, инстинктивно прикрыл глаза, хотя, разумеется, для меня не существовало никакой разницы. Мне было все равно, открыты они или нет. После долгого молчания я произнес:
– Ты подняла две руки, я прав?
– Прав! Ну а теперь скажи… сколько там пальцев?
Шли минуты. На лбу моем, покрытом шрамами, выступил пот, он щипал чувствительную новую кожу. Но я не шевелился. Наконец, я дрожащим, неуверенным голосом спросил:
– Может быть, семь?
Бранвен вздохнула с облегчением.
– Да, семь.
Мы обнялись. В этот миг я понял, что жизнь моя снова изменилась навсегда. И подумал, что до конца моих дней число «семь» будет иметь для меня особое значение.
Но самым важным для меня был данный обет. Не имело значения, кто дал его – Бранвен, я или мы оба. Никогда больше мне не суждено было мысленно передвигать предметы. Даже лепесток цветка. Нельзя было читать будущее, нельзя пытаться освоить те таинственные силы, которыми я был наделен. Но взамен я получил зрение. Я получил жизнь.
Я