напоминали запачканные цветы.
Меня удивило количество людей в форме – не только бобби и солдат. Возле каждого административного здания стояла стража, и даже швейцары и официанты сверкали эполетами и медными пуговицами. Я подумала, что Лондон превращается в Берлин. К тому же на улице, как мне показалось, повсюду был слышен немецкий акцент.
Оказавшись на Трафальгарской площади, я ощутила смутную радость при виде того, что Нельсона, которого даже марсиане обошли стороной, пока не заменили на ухмыляющегося Брайана Марвина, героя Уэйбриджа. Мы прошли по Чаринг-Кросс-роуд. Из всех мест, которые я успела увидеть в Лондоне, это изменилось меньше всего: все тот же лабиринт книжных магазинчиков и передвижных прилавков, заваленных потрепанными томами. В юности я любила приезжать в Лондон не ради нарядов, кафе или представлений, а исключительно ради книг. Мне показалось, будто я споткнулась о кусочек своего прошлого, и воспоминания накрыли меня с головой. Филип – куда более чуткий, чем казался, – взял меня под руку, и дальше мы шли молча. Но дух времени все-таки просочился сюда, и в глаза мне бросилась новинка, гордо выставленная на витрину: «Генерал Марвин. Зачем нам сражаться на бесконечной войне», Артур Конан Дойл.
Мы прошлись по Оксфорд-стрит и Портленд-плейс. На Мэрилебон-роуд миновали людей с плакатами, зазывавших в Музей мадам Тюссо, – там как раз была выставка, посвященная «поистине ужасным» пищевым пристрастиям марсиан. Филип сказал, что она пользовалась большой популярностью.
Когда впереди зазеленел Риджентс-парк, это стало облегчением – по крайней мере, для меня, пусть солнце и клонилось к закату. Но даже здесь многое изменилось. Просторные газоны уступили место огородам, которые были призваны побудить горожан выращивать овощи на собственных лужайках. А дети, которые раньше запускали здесь воздушных змеев и катались на велосипедах, теперь маршировали строем, копались в земле и временами даже разыгрывали между собой шуточные сражения.
Позже я узнала, как Марвин изменил образовательную систему. Девизом нового подхода стала фраза Веллингтона, которую он как-то произнес, наблюдая в Итоне за игрой в крикет: «Вот где растут те, кто победил при Ватерлоо». Теперь Итон и другие школы выпускали только офицеров, а младших ребят призывали вступать в ряды «Юных саперов» – движения, организованного лордом Баден-Пауэллом, где мальчики и девочки пяти-шести лет рыли траншеи или перевязывали воображаемые раны. Все это было частью общего плана, призванного очистить национальный дух, как выражались сторонники Марвина. Я глядела на все это непредвзятым взором человека, только что прибывшего из-за океана, и ужасалась. Дети-солдаты – вот будущее Британии?
Мы миновали Зоологический сад. Теперь он был закрыт, и в нем больше не было животных. Затем мы пересекли Альберт-роуд и поднялись на Примроуз-хилл. Перед нами, как и всегда, открылся впечатляющий вид. Холм, казалось, вырастал из зелени Риджентс-парка, за которым пестрым коралловым рифом раскинулся город: