могло подавить другого чувства: с каждой оставленной позади милей, с каждой следующей стоянкой рядом с вьющейся лентой дороги в груди обоих нарастало азартное волнение. И вот наконец они увидели первый, написанный от руки дорожный указатель. Одинокий и жалкий, как пугало посреди поля, он раскинул в стороны две стрелки: на той, что указывала вправо, было написано «Претория», на той, что влево, – «Витватерсранд».
– Хребет Белой Воды, – прошептал Шон.
Название звучное, звонкое – оно звенело не менее чем сотней миллионов фунтов золотом.
– Да-а, мы тут не первые, – пробормотал Дафф.
Дорога, ведущая от развилки влево, была глубоко изрыта колесами множества прошедших по ней фургонов.
– Сейчас не время думать об этом. – Шона уже охватила золотая лихорадка. – Наши клячи едва плетутся, надо ехать, пока они еще могут идти.
Скоро на горизонте, на самом краю пустынной равнины, показался ряд низких холмов, таких же, как и сотня других, которые они пересекли прежде. Путешественники поднялись повыше и с высоты посмотрели вниз. Два хребта, северный и южный, шли параллельно, бок о бок, милях в четырех один от другого. А в неглубокой долине между ними, отражая солнечный свет, блестели болотистые озерца, которые и дали название этой местности.
– Ты только посмотри! – простонал Шон.
По всей долине были разбросаны палатки и фургоны, а между ними на фоне травы, как свежие раны, зияли пробные шурфы. Они выстроились в цепочку по самому центру долины.
– Жилу разрабатывают, – сказал Дафф. – Мы опоздали, тут все уже застолбили.
– Откуда ты знаешь?
– Разуй глаза, парень. Ничего не осталось.
– Может, хоть что-нибудь пропустили?
– Эти парни ничего не пропускают. Пошли вниз, я тебе покажу.
Дафф пришпорил лошадь, и они стали спускаться.
– Смотри туда, где ручей течет, – говорил он через плечо, – они времени зря не теряют. У них уже и дробильня работает. Похоже, там у них четыре установки.
Они въехали на территорию одного из самых больших палаточных городков с фургонами. Вокруг костров суетились женщины, вкусно пахло едой, и у Шона сразу потекли слюнки. Мужчины сидели возле фургонов, поджидая ужина.
– Надо поговорить с этими типами, поспрашивать, что здесь и как, – сказал Шон.
Он слез с лошади и бросил поводья Мбежане. С насмешливой улыбкой Дафф наблюдал, как Шон пытался завести разговор по очереди с тремя мужиками. И всякий раз жертва старалась не смотреть прямо в глаза, что-то мямлила неопределенное и уходила. В конце концов Шон бросил это дело и вернулся к лошадям.
– Я что-то не то говорю? – уныло спросил он. – Что они все шарахаются от меня, как от сифилитика?
Дафф усмехнулся.
– Они все уже подцепили, только не сифилис, а золотую лихорадку, – ответил он. – А ты для них – потенциальный соперник. Ты хоть умирай тут от жажды, ни один из них на тебя даже не плюнет, если это может прибавить тебе сил застолбить что-то такое, чего они не заметили.
Для него ситуация