бывает».
За исключением этого, дом идеально чист. То есть буквально можно есть с пола. Надень белые перчатки и проведи пальцем по книжному шкафу – твоя перчатка останется белоснежной. Есть медицинский термин, описывающий проблемы моей мамы, но мне в голову приходит только «конченая психопатка».
Это худшие мгновения: знать, что я не могу и слова сказать в то время, как нечто важное для меня балансирует на краю пропасти. Как много раз я опаздывала или пропускала целые мероприятия из-за грязной тарелки или внезапной нужды мамы вытереть пыль, или перебрать шкаф, или полить газон. Я выучила этот урок на собственной шкуре: потереби ее хоть один раз, и все, ты никуда не идешь.
16:58 – если мы поедем прямо сейчас, я опаздываю всего на пять или десять минут. Это оправданно. Можно винить пробки или отстающие часы.
16:59. Мама дает мне ключи.
– Усади своего брата в автокресло.
Я хватаю Сэма и бегу.
Глава 6
Я вижу тебя каждый день после школы в течение четырех часов. Большую часть этого времени я сижу, склонившись над своим экземпляром сценария, записывая расстановку актеров или что еще мисс Би хочет, чтобы труппа и команда запомнили, когда мы попадем на сцену. Быть помощником режиссера – серьезная работа. Я могу провалить целую постановку, так что, в отличие от тебя и остальной труппы, у меня нет времени на общение.
Ты, конечно же, Билли Флинн. Ничего удивительного. Когда я впервые увидела твое выступление, ты играл Дона Локвуда из «Поющих под дождем». Я была ничтожной девятиклассницей, сидящей на кресле в зале, полностью потрясенной. Когда ты на сцене, никто не может отвести глаз. У тебя просто это есть. Ну знаешь, ЭТО. Звездность, это загадочное je ne sais quoi[7].
Что-то теперь происходит между мной и тобой, но я не уверена, что именно. Я замечаю, что ты смотришь на меня, взгляды украдкой, достаточно долгие, чтобы я увидела. Ты хочешь, чтобы я увидела, что ты смотришь. Твои нежные улыбки заставляют меня краснеть. И внезапно – объятия. Когда ты видишь меня, когда мы прощаемся. Объятия, которые длятся дольше, чем должны, я впитываю твое тепло. Все чаще и чаще ты приходишь и сидишь рядом, делаешь домашнюю работу, если не участвуешь в сцене, которую сейчас репетируют.
Или ты притворяешься, что делаешь домашнюю работу: в основном пишешь смешные записочки мне.
Когда я захожу в комнату, из-за магнитов внутри нас практически невозможно оставаться на большем расстоянии, чем полметра друг от друга. Но мы не говорим об этом. Ни о чем из этого. Нет ни звонков, ни свиданий, ничего. Только эти магниты.
Я переживаю, что все это только в моей голове. Что я принимаю желаемое за действительное. То есть, ну подумать только. Мы же говорим о Гэвине Дэвисе. Я не из тех девушек, которые получают таких парней, как ты. Но все же.
Нат идет прямо ко мне, отводит в пустой угол.
– Я кое-что слышала, – говорит она.
Я поднимаю брови:
– Только не говори, что бог снова разговаривал с тобой.
Время от времени Нат заявляет,