с ними со всеми. Никому я больше ничего не должен. Все свои дела земные уже завершил.
– Не все, – возразила бабуля. – Кое-что еще осталось. Айда за мной.
Не успел он перевести дыхание, как оказался в маленькой двухкомнатной квартирке где-то совсем не в Германии. По радио, включенному на полную громкость, пели по-украински:
На долинi туман,
На долинi туман упав.
Мак червоний в росі,
Мак червоний в росі скупав.
Эту песню Павел уже слышал лет десять назад, когда приезжал в Трускавецкий санаторий подлечить свою язву. Ее напевала процедурная медсестричка Галочка. Ох, и голосина ж у нее был! Ей бы не воду в ваннах менять, а на большой сцене выступать. Хорошая была «дивчина», красивая. У них тогда даже блиц-романчик приключился. Жаль, что Павел на тот момент был уже «на приколе», а то бы женился на ней.
Ладно, что это за хата такая? Материальный уровень ниже среднего: старая меблишка, гуцульский ковер над диваном, резной комод, на нем – телефон, какие-то книги, фотография в деревянной рамке. Кто там на ней? Он, Павел! В обнимку с какой-то кудрявой девушкой в цветастом платье. Да это ж та самая Галя-певунья… С ума сойти!
А вот и она, собственной персоной. Поет на кухне дуэтом с радио, раскатывая скалкой тесто. Из тростиночки, которую когда-то ветром сдувало, Галя превратилась в статную женщину. Куда-то подевались веснушки с ее курносого носика, а ямочки на щеках, по-прежнему, на месте. Хороша, как прежде!
А следов пребывания мужчины в доме не наблюдается. Не замужем, стало быть. Или нет? Ну-ка, что там в спальне?
Спальня оказалась детской: тахта, книжный шкаф, большой картонный ящик с конструкторами, головоломками, наборами пазлов. Письменный стол с учебниками. Над ним – портрет ушастого пацаненка в школьной форме и прикнопленные к стене рисунки на военную тематику. Один из них подписан: «Мой папа – летчик». Самого папу в кабине не разглядеть, а машина изображена весьма достоверно. Способный паренек!
Кого-то он ему напоминает: рыжий, крепенький, огромные васильковые глаза, нос картошкой, персиковый румянец на щеках… Господи, да ведь это ж он сам на детской фотографии в своем школьном альбоме, только форма у него была не синей, а коричневой. В остальном – полный клон. Надо же…
– Это – твой сын, – сообщила бабуля. – Тоже Павел. Родился через девять месяцев после твоего оздоровления в Трускавце. Ему сказали, что ты был летчиком и погиб при испытании самолета.
У Павла перехватило дыхание. Он вспомнил дежурную шутку Веньки: «Всегда подаю милостыню цыганятам в надежде, что и моим внебрачным тоже кто-нибудь подаст».
В это мгновение распахнулась входная дверь, и на пороге возник Пашка-младший – какой-то истерзанный, без двух верхних пуговиц. Он бросил на пороге разорванный ранец и, опасливо поглядывая в сторону кухни, быстро проскочил в ванную комнату.
Павел во все глаза таращился на новоявленного наследника: что