военной мощи, региональных и широкомасштабных гражданских волнений, путчей и государственных переворотов. Из года в год прибывали звезды на его погонах и высокие правительственные награды, каждая из которых была не пустым знаком формальной выслуги лет или какого—нибудь дворцового юбилея, – за каждой стояло успешное решение конкретной боевой задачи, а значит, и потоки огня, вихри пепла и, может быть, многая кровь.
В момент проведения той или иной операции в его распоряжении сосредотачивались чрезвычайные полномочия и власть, которые все чаще передоверялись именно ему – ему, который был способен оправдать любое доверие и являлся воплощением государственной воли. А он лишь спокойно и осознанно оттачивал свой профессионализм, как будто еще с тех давних детских времен доказывая и себе и другим, что способен сделаться самым нужным и полезным членом общества и вообще всячески полноценным человеком, – вопреки присутствующим у него, как кому—то могло показаться, антиобщественным задаткам и наклонностям.
16
Впрочем, как ни спокоен и как ни уверен был в себе блестящий элитный офицер Алексей Орлов, как ни славился своей уникальной психической устойчивостью, те, кто использовал его, распорядились усилить группу его персональных опекунов – психологов—аналитиков.
Человек, которому вручалась такая власть, должен был находиться под тщательнейшим контролем… И даже не из—за вероятности того, что злоупотребит властью, а главным образом, для того, чтобы можно было вовремя среагировать, если вдруг его душевное равновесие, а следовательно, и профессиональный тонус окажутся под угрозой, – например, под воздействием каких—то личных обстоятельств…
Увы, в случае с Алексеем Орловым такая предусмотрительность оказалась совсем не лишней.
17
Случилось то, что случилось. Проблема появилась. Царапина превратилась в глубокий нарыв, не взрезав и не промыв который, уже нельзя было ни за что поручиться.
В принципе, ситуации для аналитической группы была, казалось бы, вполне «штатная»: жена изменила мужу. Целая отрасль практической психологии занималась проблемной ситуацией под общим названием – «супружеская измена».
Строго говоря, уже само возникновение соответствующих предпосылок никогда не исключалось из поля зрения аналитиков. Регулярно проводились соответствующие профилактические мероприятия и прогнозирование, и, в зависимости от конкретных исходных данных и особенностей обоих супругов, измена либо вообще не допускалась как таковая, либо ее последствия заранее купировались и никакого ущерба профессиональному тонусу супруга не наносилось.
В отношении Алексея Орлова все варианты, естественно, также просчитывались, и была принята именно установка на недопущение ситуации как таковой, – учитывая высшую степень его сердечной привязанности к жене и его принципиальной