не один на свете;
Твой верный раб, красавец Гамиэль,
Хорош, как день, как дух арабских сказок,
Он меж других, как месяц между звезд.
Его глаза – два солнца стран полдневных,
Две черные миндалины Востока
Под стрелами ресниц, густых и долгих,
Как у газели. Губы – лепестки
Цветов граната. Голос, рост, движенья…
БАЛЬКИС
О, замолчи! – что мне твой Гамиэль,
Что мне весь мир? Мне больно, я страдаю,
Сгораю я от муки и любви!
Он мне сказал: «Прости, идти я должен,
Ты слышишь зов товарищей моих.
Корабль уйдет, и если я останусь,
А караван…»
О низость, о позор!
И я его молила на коленях,
Великая, склонялась перед ним!
И это все простить ему! Подумай!
Теперь я здесь тоскую, я одна,
Из-за него отвергнута навеки
Царем царей, возлюбленным моим.
А он, наверно, счастлив и доволен,
Живет в усладах низменных страстей
И, может быть, как знать, в чаду похмелья
Товарищам не хвастает ли он,
Что был на миг любим царицей Юга,
И подлым смехом страсть мою грязнит!
Как тяжело на сердце! Я страдаю.
О, скоро ли они найдут его?
Тоска, тоска! Утешь меня, Алави,
Спой песню мне, иль сказку расскажи.
АЛАВИ
Стара я стала, голос мой ослаб;
Но прикажи, я кликну Гамиэля,
Тебе споет он песню о любви.
БАЛЬКИС
Мне все равно, зови его, пожалуй.
(Алави уходит.)
БАЛЬКИС (одна)
О, ласковый и ненавистный взор!
Как он глядит мне в душу и волнует,
И пробуждает спящие желанья,
И мучает, и дразнит, и манит.
ГАМИЭЛЬ (входит)
Я пред тобой, о лилия Дамаска,
Твой верный раб, покорный Гамиэль.
БАЛЬКИС
Зачем ты здесь? Ступай, ты мне не нужен.
Нет, погоди, останься, спой мне, друг.
Утешь меня арабской нежной песней.
Мне тяжело. Утешь меня, мой друг.
ГАМИЭЛЬ (поет, аккомпанируя себе на арфе)
Послушаем старую сказку,
Она начинается так:
За смерчами Красного моря
Есть остров Ваак-аль-Ваак.
Там блещут янтарные горы,
Там месяц гостит молодой;
Текут там глубокие реки
С живою и мертвой водой.
Там ива плакучая дышит
Невиданным гнетом ветвей, —
Не листья, а юные девы
Колышутся тихо над ней.
Поют они: «Слава, Всевышний,
Тебе,