цианистый калий —
Имя твое.
«Еще переменится все в этой жизни, – о, да…»
Еще переменится все в этой жизни, – о, да!
Еще успокоимся мы, о былом забывая.
Бывают минуты предчувствий. Не знаешь, когда.
На улице, дома, в гостях, на площадке трамвая.
Как будто какое-то солнце над нами встает,
Как будто над нами последнее облако тает,
И где-то за далью почти уж раскрытых ворот
Один только свет бесконечный и белый сияет.
«Если дни мои милостью Бога…»
Если дни мои милостью Бога
На земле могут быть продлены,
Мне прожить бы хотелось немного,
Хоть бы только до этой весны.
Я хочу написать завещанье.
Срок исполнился. Все свершено.
Прах – искусство. Есть только страданье,
И дается в награду оно.
От всего отрекаюсь. Ни звука
О другом не скажу я вовек.
Все постыло. Все мерзость и скука.
Нищ и темен душой человек.
И когда бы не это сиянье,
Как могли б не сойти мы с ума?
Брат мой, друг мой, не бойся страданья,
Как боялся всю жизнь его я…
«На Монмартре, в сумерки, в отеле…»
На Монмартре, в сумерки, в отеле,
С первой встречною наедине,
Наспех, торопливо, – неужели
Знал ты все, что так знакомо мне?
Так же ль умирала, воскресала,
Улетала вдаль душа твоя?
Так же ль ей казалось мало
Бесконечности и бытия?
А потом, почти в изнеможеньи,
С отвращеньем глядя на кровать,
Так же ль ты хотел просить прощенья,
Говорить, смеяться, плакать, спать?
«Он еле слышно пальцем постучал…»
Он еле слышно пальцем постучал
По дымчатой эмали портсигара,
И, далеко перед собою глядя,
Проговорил задумчиво: «Акрополь,
Афины серебристые… О, бред!
Пора понять, что это был унылый,
Разбросанный, кривой и пыльный город,
Построенный на раскаленных скалах,
Заваленный мешками с плоской рыбой,
И что по этим тесным площадям,
Толпе зевак и болтунов чужие,
Мы так же бы насмешливо бродили,
Глядели бы на все с недоуменьем
И морщились от скуки…».
«Граф фон-дер Пален! – Руки на плечах…»
Граф фон-дер Пален! – Руки на плечах.
Глаза в глаза. Рот иссиня-бескровный.
Как самому себе! Да сгинет страх!
Граф фон-дер Пален! Верю безусловно.
Все можно искупить: ложь, воровство,
Детоубийство и кровосмешенье,
Но ничего не свете, ничего
На свете нет для искупленья
Измены.
«Невыносимы становятся сумерки…»
Невыносимы становятся сумерки,
Невыносимее вечера…
Где вы, мои опоздавшие спутники?
Где вы, друзья? Отзовитесь. Пора.
Без