глухую,
Где он так долго, долго жил
И где в неведеньи любил
Ее, веселую, живую.
И вот Лагуна перед ним
И ряд огней, на нить похожий,
И, в мраке ночи недвижим,
Молчит дворец венчанных дожей.
И долго он глядел с тоской,
Томимый неутешным горем,
А уж восток вдали над морем
Горел предзорней белизной!
Под говорливый звон курантов
Блеснул на небе первый день,
Но не сошла ночная тень
С широкой Лестницы Гигантов.
Там, преклонив свои главы,
Смотря и ничего не видя,
Дремали каменные львы
На славу гневной Немезиде.
И в этот час любви и грез
В прозрачном утреннем тумане
Во львиный зев упал донос
На преступленье Джиованни.
Там говорилось, что убить
Он хочет избранного дожа
И что, Венецию тревожа,
Законы хочет изменить…
Но не наемный хитрый «браво»
И не ревнивый клеветник,
Не льстец коварный и лукавый
В погоне за слепою славой
В тот час на лестницу проник.
То в первый раз своей рукою,
И ложью не врага губя,
Донес осмеянный судьбою,
Донес на самого себя.
То в первый раз рукой водили
Не гнев, не пролитая кровь,
А жажда, жажда грезить вновь
Любовью в каменной могиле.
Суров Венецианский дож,
Суровы тайные советы,
Они хотят изгнать и ложь
И заговорщиков со света.
В плащах и в масках по ночам
Верховный суд они вершают
И что-то долго шепчут там,
О чем-то долго рассуждают.
Замолкли, участь решена,
В подземной мгле звенят оковы,
Открылся люк, закрылся снова,
И кровью пенится волна.
Эпилог
При блеске солнечных лучей
В лазури неба голубого
Ты дремлешь, правнук славных дней,
И молчаливо и сурово.
Исполнен несказанных грез,
В душе порвав былые струны,
Как мертвый каменный утес,
Ты стал над волнами Лагуны.
Укрыв за мраморной стеной
Все то, что видел ты на свете,
Ты мирно дремлешь над водой,
Любимец пасмурных столетий.
Кругом тебя сверкает день,
Кругом шумит толпа людская
И блещет влажная ступень,
Весенним солнцем залитая.
Но лишь ночная тишина
Сойдет на темные каналы,
Ты пробуждаешься от сна,
В своем величьи небывалый.
Ты полон вновь волшебных дум,
Былые грезы прилетели,
И слышен леденящий шум
Цепей во мраке подземелий.
Убийца тайный вновь плывет
Во мгле извилистых каналов,
И вновь Венеция встает
И<з> баркарол и карнавалов.
И небо дышит тишиной,
Горя весенними звездами,
И страшный Шейлок в мгле