супруга премьера и Элена, оставшиеся в зале, пытаются успокоить публику, но ее уже не уймешь. Чей-то голос заводит тарантеллу, и все подхватывают, хлопая и топая в такт.
Я продолжаю ухмыляться, но в горле стоит комок. Вот она, та Италия, которую я помню, которую не видел уже давно. Мы гордый народ и свою радость выражаем бурно, под тарантеллу. Последние годы у нас просто не было повода праздновать; теперь он появился, и это я.
Сержант Росси вручает мне микрофон.
– Спасибо. – Голос у меня дрожит, и я прочищаю горло. – Спасибо за вашу любовь и поддержку. Обещаю не подвести и достойно представить Италию не только на Земле, но и в космосе.
Крики и свистки заглушают меня. Я смотрю туда, где должны были бы стоять мои родные, и говорю им:
– Это все ради вас.
Чудеса продолжаются. Свой последний на родине уик-энд мне предлагают провести в палаццо Сенаторио в качестве почетного гостя семейства Винсенти. Я понимаю, что на самом деле это сделано для того, чтобы охрана премьера могла присмотреть за мной до отправки в учебный лагерь, но все равно хорошо. Вернись я к себе в пансион, горе бы опять меня одолело и сегодняшний день показался бы несбыточным сном. Я принимаю приглашение с благодарностью – мне даже и за вещами не надо идти. Единственное, что я беру с собой, уже при мне: кольцо с печаткой Даниэли на пальце.
Вместо своей жесткой отсыревшей постели я лежу в двуспальной кровати под теплым одеялом, сытый впервые за много месяцев. Устраиваясь поудобнее, я мысленно благодарю счастливую звезду, которая вывела меня из мрака и подарила новую жизнь.
Начинаю уже засыпать, и тут в дверь стучатся. Ухожу с головой под одеяло: может, они уйдут, если не отвечать? Но за стуком следует драматический шепот:
– Лео, это я, Элена. Можно войти?
Вот уж кого не ждал.
Вылезаю, натягиваю футболку ЕКА, которую мне дал доктор Шредер. Она что, соблазнить меня хочет? Смешно… Ей вообще-то уже пятнадцать, всего на два года меньше, чем мне, но я бы все равно не решился. Слишком много воспоминаний. Да и она, похоже, не за этим пришла.
– Извини, если разбудила, – говорит Элена, закрывая за собой дверь. – Хотела поговорить, пока смелость не пропала.
– О чем это? – Я сажусь на кровать, Элена беспокойно топчется рядом.
– Я тут подслушала родительский разговор и целый час думаю, сказать тебе или нет. Папа говорит, что государственные тайны нельзя выдавать, но если с тобой что случится, а я промолчу…
Теперь и я занервничал.
– Да в чем дело-то? Говори уже.
– Отец сказал маме, что тебя не просто так выбрали. Что директор ЕКА, босс доктора Шредера, давно уже за тобой наблюдает.
Ну, это еще туда-сюда.
– Значит, меня проверяли со всех сторон – что ж тут плохого?
– Тебя взяли под колпак задолго до того, как этот проект вообще приняли. Папа сказал, это началось три года назад, после твоего первого чемпионата по плаванию. Директор связался с ним и попросил разрешения понаблюдать за тобой. Потому что твоя скорость и способность удерживать дыхание под водой дольше нормы делают тебя