к человеку в кресле. Затем осторожно сел позади Ван Сьока и, широко расставив пальцы, охватил ими череп своей жертвы. И хорошенько надавил.
– Зачем ты сюда приехал?
Ван Сьок начал корчиться на своем месте, задергал конечностями. Его рубашка стала странно вспучиваться – будто наружу пытались вырваться внутренние органы. Послышался странный стук – его тут же жутким эхом подхватили микрофоны. Какое-то мгновение Мифани не видела источника звука, но потом поняла: это были дрожащие в своих лунках зубы Ван Сьока. Внутри нее разлился ужас, по коже забегали мурашки.
«Что им нужно?»
Агония пленника теперь была ощутима. И действительно, Мифани почти казалось, что она видела – да, именно видела – его ощущения. Они трепетали прямо перед ней, словно горящие ленточки.
– Зачем ты сюда приехал?
Стараясь сосредоточиться на самом Ван Сьоке, а не на его муках, Мифани тряхнула головой. Исполнившись отчаяния, она повернулась, чтобы посмотреть на других, и изумилась тому, что увидела. Вокруг каждого теперь дрожала аура ощущений – концентрические круги, которые наслаивались один на другой. Она вдруг подумала, что могла бы повалить всех присутствующих на пол, повергнуть их в кому. Но затем ее внимание вновь вернулось к Ван Сьоку и той боли, что он испытывал. Его чувства вновь вспыхнули перед ее мысленным взором, и она будто пошатнулась. Желудок забурлил. Она проглотила поднявшуюся в нем желчь.
«Так вот почему Томас все время было плохо», – поняла она.
Она смотрела на субъект, и ее переполняла жалость.
Мифани мысленно протянулась к пленнику. Неуверенно, не вполне осознавая, что собирается сделать, она словно прикоснулась к самому яркому потоку – и отключила его боль.
– Зачем ты сюда приехал?
Тело Ван Сьока продолжало корчиться от воздействия Криспа, но Мифани видела, что его сознание этого больше не чувствовало. Даже несмотря на то, что у него вздулись вены на шее и были выпучены глаза, как если бы он искал объяснение происходящему.
Но объяснение заключалось в том, что Мифани, сидя по другую сторону стекла, установила с телом Ван Сьока некий контакт.
«Поразительно, – думала она, изучая его нервную систему. – Значит, так можно управлять болью. – Затем переключила внимание на другой участок его тела. – А это сплетение соединяется с глазами… Но что вот это? Такого ведь быть не может».
Изучая его аномалии, она хмурила брови. Почти вся система Ван Сьока казалась ей очевидной и не требующей объяснений, однако в ней были и такие участки, которых она вовсе не понимала. Затем тело пленника запульсировало – в результате вмешательств доктора Криспа. Мифани не без труда отвела свое внимание: допросчик явно ощущал, что что-то не так, и поэтому обильно потел.
– Что им нужно?
Крисп вонзился глубже и нащупал самые чувствительные нервные узлы. Мифани ощущала его усилия через стекло, ощущала, как он разрушает выставленные ею барьеры. Приходилось признать, что это было все, что она могла противопоставить его усилиям. Его воздействие переливалось