негров, ногах, перевернул ветчину на другую сторону, стал разбивать о борт сковородки яйца и выливать их на раскаленный жир.
– Вас не затруднит нарезать хлеб, мистер Адамс? – Багс повернулся к нему. – Он в том мешке.
– С удовольствием.
Ник подошел к мешку и достал большой круглый хлеб. Отрезал шесть ломтей.
Эд приподнялся и наклонился вперед, наблюдая за ним.
– Дай-ка мне нож, Ник, – попросил он.
– Нет, не давайте, – вмешался негр. – Держите нож крепче, мистер Адамс.
Боксер вновь сел.
– Будьте добры, дайте-ка мне этот хлеб, мистер Адамс, – попросил Багс.
Ник принес ему нарезанные ломти.
– Любите макать хлеб в растопленный свиной жир? – спросил негр.
– Еще бы!
– Этим лучше займемся потом, на закуску. Пожалуйста.
Негр взял кусок жирной ветчины, положил на ломоть и сверху прикрыл яйцом.
– Теперь накройте другим куском хлеба и передайте, пожалуйста, сэндвич мистеру Фрэнсису.
Эд взял сэндвич и принялся за еду.
– Смотрите, чтобы яйцо не потекло, – предупредил негр. – Это вам, мистер Адамс. Остальное мне.
Ник впился зубами в сэндвич. Негр сидел против него, рядом с Эдом. Горячая поджаренная ветчина с яичницей были изумительны.
– Мистер Адамс здорово проголодался, – отметил негр.
Мужчина небольшого росточка, имя которого Нику было известно, – как-никак чемпион по боксу, – сидел молча. Он не проронил ни слова после того, как негр не позволил Нику отдать ему нож.
– Могу я предложить вам обмакнуть хлеб в растопленный жир? – спросил Багс.
– Большое спасибо.
Белый коротышка посмотрел на Ника.
– А вам, мистер Адольф Фрэнсис? – Багс протянул и ему сковородку.
Эд не отвечал и смотрел на Ника.
– Я обращаюсь к вам, мистер Фрэнсис! – вновь послышался мягкий голос негра.
Эд не отвечал. Смотрел на Ника.
– Я вас спрашиваю, мистер Фрэнсис, – мягко повторил негр.
Эд продолжал смотреть на Ника. Шапку он надвинул на глаза. Нику стало не по себе.
– Какой черт тебя сюда принес? – раздался резкий вопрос из-под шапки. – Кого ты из себя корчишь? Говнюк сопливый! Приходишь сюда, хотя никто тебя не звал, жрешь чужую еду, а попросишь у тебя нож, так корчишь из себя хрен знает кого.
Он не сводил взгляда с Ника, лицо у него побледнело, шапка совсем съехала, так что глаз почти не было видно.
– Недоносок! Кто, к черту, тебя сюда звал?
– Никто.
– Правильно, черт побери, никто. И оставаться никто не просил. Пришел, наговорил гадостей о моем лице, курит мои сигары, хлещет мою выпивку да еще рассуждает, сопляк! Ты думаешь, тебе это так сойдет?
Ник ничего не ответил. Эд встал.
– Погоди, желторотая чикагская свинья! Я тебе голову проломлю! Понял?
Ник отступил на шаг. Маленький человечек медленно двинулся на него, тяжело ступая, выставляя вперед левую ногу и подтягивая следом правую.
– Ударь меня! – качнул он головой. – Возьми и ударь!
– Я не хочу бить