спиной ко мне, а по спине, по этой шинели, ползают вши, ну просто кишмя кишат… Есть ещё более ранние и более драматические воспоминания о войне в моём детстве в других рассказах… Конец войны, то есть «День Победы», запомнился розовой шалью, которую водрузили на сарай старшие за неимением в доме ничего красного.2
О родителях моего отца я ничего не знаю, согласно отчеству «Кузьмич» отец моего отца звался Кузьма, а как звали его мать, не знаю, но почему-то мне кажется, «Ефросинья». До войны они жили в районе Апшеронска, после войны бесследно исчезли. Моя мама советовала написать запрос в адресный стол, я писала, но этот стол не мог ничем помочь.
Моя мама (1915—1980) была очень талантливым человеком. Бабушка, при всей её интеллигентности и поэтичности, всё же была земной женщиной, а мама – иногда мне даже кажется, она пришла с другой планеты и не могла адаптироваться в земной среде. Когда ей было 14, она изрисовала стены дома (прямо по побелке, внутри), за что была наказана отчимом, побита, и с тех пор боялась брать карандаш в руки, но если я её уговаривала что-то или кого-то нарисовать, она несколькими взмахами руки с карандашом создавала просто гениальный рисунок. Уже в Москве, будучи членом Горкома, или «Грузинки», я всегда вспоминала маму, видя рисунки Ильи Кабакова – те же пропорции, та же линия. Поразительная похожесть. Она окончила педагогическое училище и работала учительницей начальных классов, перемещаясь из однго пункта (чаще деревни) в другой по назначению РОНО (Районный Отдел Народного Образования). Хранила верность призванию – уж если нельзя рисовать, вышивала, вязала, кроила, шила, изобрела некий станок, на котором ткала симпатичные коврики, раздавала их; покупала клеёнчатые скатерти и на обратной стороне писала картины, раздавала их – вешать над кроватью как ковры. На Дальнем Востоке организовала народный театр… Первым мужем её был Евгений Васильевич Малышкин, собственно, он работал завучем в одной с ней школе. Они поженились. Мама всегда помнила Евгения Васильевича и называла его самой большой любовью. Я спросила маму, как он выглядел, и всё что она могла сказать о его внешности – он был очкарик. И она его любила. Их счастье было недолгим. Маленькая дочь Ирочка умерла. Евгения Васильевича забрали и увели однажды ночью – были 30е годы. Он всегда боялся, что с ним это может случитья, и вот, случилось. – Может быть, он участвовал в каком-нибудь молодежном течении… движении? Он родился в 1913г. в Воронежской области и учился в Москве в МИГАИК (Институт Геодезии, Аэрофотосъёмки и Картографии). Уехал в Сибирь, где его нашли вездесущие органы… Мама стала ждать, когда придут и за ней. В это время она работала в г. Белово и снимала комнату в бараке. К её соседке Марии, маминой тёзке, приехал в гости брат Гавриил, кадровый военный. Увидел маму: «Кто такая?» – сестре, влюбился, и остался в Сибири. Устроился работать инкассатором в местном банке. Началась Финская война (1939) – он ушёл. Вернулся. Решил съездить