терпения.
– Я бы на месте Творца людям дал побольше мозгов. Видимо, все хорошее на ангелов ушло.
Умеют они шутить.
– Наверно, – соглашаюсь я.
Ангел немного остыл.
– Ну так что? Что решаем насчет Антохи?
– Да Бог с ним, с бонусом, – храбрюсь я.
– Язык бы тебе оторвать за такие слова, – хмурится ангел.
– Дадим Антохе шанс, – радостно говорю я, а у самого ком в горле стоит.
– Ты берешь его на поруки?
– Надо брать на поруки?
– Не поручишься за него, бонус оставлю на тебя. Только, смысл?
Ох, как все непросто.
– Ручаюсь, – говорю.
Он же мне как брат, Антоха-то.
– Но тут такое дело… Когда одного затягивает в болото, другой должен стоять на твердой земле. Иначе оба потонут, понимаешь?
Я задумался. Если и последний бонус пропадет зазря… Значит, я дурак и где-то из-за угла ко мне присматривается черт.
– Завтра поднимусь к Войтиной, – вздыхаю, но что-то надо делать со своей жизнью.
– Во-во, зайди. Но только после биржи, – напоминает ангел, – уж если я не справляюсь, может она тебя образумит, хотя бы своим примером.
Он наступает носком правого ботинка на пятку левого и вытаскивает ногу. Развязать шнурки даже не пытается.
– А нет, – говорю я, – лучше к Липниной, у нее холодильник есть.
Ангел рассмеялся.
– Шахматы не трогал? – говорит и трясется от смеха.
– Я никогда не мухлюю.
– Сегодня я точно тебя сделаю.
У меня аж от сердца отлегло. Пусть ругается, жизни учит, сватает к Липниной, в шахматы обыгрывает, лишь бы не уходил. У меня же из родных, кроме него, никого нет.
– Оп-па, – смотрит он в пакет, – печенье забыл.
– Да ладно, – говорю, – не переживай, я могу обойтись без печенья.
А сам хочу, чтобы он на время ушел.
– Да я не за тебя переживаю, – отвечает, – больно надо.
Насколько можно быстро, обувает ботинки. Иди, уже, быстрее – мысленно прошу я. Что-то наворачивается внутри и просится наружу.
– Ставь чайник, – говорит он, – а я быстренько в магазин сгоняю. Там мне, кстати, два рубля должны.
Да он сам-то, как ребенок.
– Шахматы не трогай! – слышу из-за двери.
Шмыгаю носом. Да нет. Говорю же, соринка в глаз попала.
Большая такая соринка.
На краю Земли
Калитка хлопала на ветру. Ограда была старой, пережившей не одно поколение хозяев, а сама калитка – новой, с хорошо смазанными петлями, поэтому и хлопала без скрипа и скрежетания, но громко. И сколько раз Ли́са просила, чтобы Андре приспособил хотя бы веревочную петлю. Петли не получилось, потому что Андре всегда перечил сестре, строя из себя главного, зато вышла хорошая щеколда, но и она была принята с восторгом. Если оставлять калитку открытой, она всегда будет хлопать – уж слишком частые в этих местах ветра, приходящие из Великой Пустоты. Да ладно бы, просто ветра. Земли