да! – как-то особенно быстро произнес папа, – я отдам ее будущею осенью в институт, только надо будет раньше пригласить гувернантку, чтобы ее подготовила.
«Ага! Опять гувернантка… и институт вдобавок… И все из-за этой непрошенной тетушки!»
Как я ее ненавижу…
Противная!
ГЛАВА IV
Мои добрые феи. – Большая неожиданность. – Катишь
«Черная, толстая, белая или худая будет у меня гувернантка? Маленькая, как карлица, или высокая, как жердь?» Вот вопросы, которые мучили меня всю дорогу от Царского Села до Петербурга, когда мы ехали с тетей Лизой в Николаевский институт, где мы должны были встретить новую гувернантку, которую выбрал мне «солнышко». Она, как объяснила мне тетя Лиза с какою-то особенно загадочной и таинственной улыбкой, живет в этом институте. По словам тети она злая, строгая, старая дева с длинным носом и сердитым голосом. Я заранее уже решила ненавидеть ее. И всю дорогу из Царского я измышляла способы, как бы насолить противной гувернантке, втайне досадуя на «солнышко», что он мне выбрал такую.
Приехав в Петербург, раньше чем отправиться в институт, мы заехали отдохнуть и закусить на Николаевскую улицу, где жили постоянно мои тети Лина и Уляша.
– Тетя Лина! Тетя Уляша! – вскричала я, лишь только Матреша, тетина прислуга, открыла нам дверь, – вы слышали новость? У меня гувернантка будет и в институт меня отдадут. Это тетя Нэлли так посоветовала, Нэлли Ронова. Вы знаете ее?
При этом имени все мои три тети переглянулись с каким-то совершенно непонятным для меня выражением. Они сидели все трое тут в ту минуту, когда маленькая сероглазая девочка ураганом влетела в их уютную светлую столовую. Тетя Лина, по-своему обыкновенно, плела бесконечное кружево на толстой, набитой песком подушке с бесчисленными коклюшками. Крестная, моя любимица Оля, шила что-то у окна в то время как Юля или, как я ее называла, Уляша тщательно резала колбасу на тарелке маленькими, тоненькими ломтиками.
Уляша занималась хозяйством, и весь дом был у нее на руках. Я ее вижу, как сейчас, очень высокую, полуседую, с мистическим взглядом несколько испуганных черных глаз, с безумной приверженностью ко всему таинственному. Милая Уляша! Она, сама того не замечая, поддерживала во мне, ребенке, ту же любовь ко всему сверхъестественному, которое жило в ее душе. Она единственная из теток знала историю серой женщины, являвшейся мне постоянно в трудные моменты моей жизни…
– Гувернантка? – произнесла Линуша и ее полные щеки запрыгали от внутреннего смеха. – Да мы давно знаем твою гувернантку!
– Она старая? – спросила я, вся сгорая от нетерпения, – Неправда ли, Лина?
– Ужасно! – расхохоталась Линуша, – Совсем ветхозаветная, уверяю тебя!
– И нос у нее крюком, как у птицы, – добавила Оля.
– И глаза выпуклые и злющие, как у совы! – присовокупила тетя Лина.
– Оставьте! Что вы волнуете даром девочку. Она и без того нервна и впечатлительна без меры, – произнесла с укором тетя Уляша.
– Пойдем